Чужеземные тропы, незнакомые моря
Шрифт:
В Мозамбике да Гаму встретили сначала дружески. Сам султан не лишил себя удовольствия побывать на борту чужеземных кораблей. Множество новых впечатлений нахлынуло на португальцев. Восток раскрывал перед ними свое пестрое сверкающее великолепие. Флотилия всегда была окружена целым роем арабских самбук, как и в незапамятные времена оснащенных плетеными парусами. Торговцы в шелковых тюрбанах и пестрых хлопчатых тканях были для португальцев наглядным доказательством того, что здесь совершенно иной мир. И до чего же он был богат! Как будто здесь собрались все сокровища Африки и Индии! У португальцев разбежались глаза. И постепенно до их сознания дошло, что, несмотря на превосходство своей
Тем временем султан понял, что имеет дело не с турками, как он полагал, а с «неверными», с христианами. К тому же он увидел, что чужеземцы прежде всего интересуются торговлей и наверняка явятся будущими конкурентами. Только благодаря счастливой случайности португальцы узнали о коварном замысле султана уничтожить их и своевременно уплыли на север.
А 7 апреля каравеллы встали на рейде Момбасы…
Изнурительная жара выгнала команды на палубы. Что их ждет здесь, в этом новом и чужом городе? Они слышали, что в Момбасе должны быть христиане, все заранее радовались этому, надеясь, что наконец-то после долгих месяцев лишений они встретят хороший прием и смогут по-настоящему отдохнуть. Очевидно, капитаны, собравшиеся в этот вечер в каюте да Гамы на военный совет, решают, в какой последовательности сходить на берег. Но когда сам командор, и брат его Паоло, командовавший другим судном, и Николо Куэлью, капитан «Берриу», показались на палубе, матросы по их серьезным лицам поняли, что надеялись напрасно. Напротив, вахты были усилены и сделано все, чтобы отбить внезапное нападение, если таковое последует…
Пока ночь в серебряном блеске Южного Креста ткала свои тайны, часовые, чтобы побороть усталость, тихо переговаривались между собой, Они вслушивались в темноту, но ничего, кроме тихого шелеста волн, не доносилось со стороны берега. А там призрачно мерцали загадочные огни, не предвещавшие ни вражды, ни дружбы. Но что-то угнетающее носилось в воздухе… Корабельный колокол отзвонил полночь, явилась смена, затем все опять стихло… Что это? Вахтенные напряженно всматриваются в ночь. Чертовское положение — чувствовать противника и не видеть его. Но вот удары весел… Блеск оружия… Тревога!
Глухо звенит колокол «Габриэля», будит спящих. Люди выскакивают на палубу. Короткие команды покрывают шум. На «Рафаэле» и «Берриу» тоже готовы к бою. Наконец-то можно распознать противника. Это большая барка — завра, на ней сотня вооруженных до зубов мавров!
Следующие секунды полны драматического напряжения. Канониры замерли с горящими факелами у бомбард, готовые в ту же минуту послать в нападающих смерть и гибель. Но приказа не последовало. Предводитель мавров дал знать, что желает всего-навсего вести переговоры. Он понял, что его замысел раскрыт, и поэтому немедленно изменил тактику, пытаясь добиться своей цели хитростью: мавр просит разрешения подняться со своими людьми на палубу. Но этот маневр был слишком неуклюж, чтобы командор не разгадал его. В ответ он дипломатично предложил подняться на судно только нескольким главарям отряда. Через два часа барка ушла обратно. Произошел только обмен любезностями, и португальцы убедились, что на этот раз осторожность избавила их от боя не на жизнь, а на смерть.
На следующее утро шейх Момбасы прислал свежие продукты, апельсины и ценный подарок командору, приглашая его войти в гавань города. Тогда да Гама отправил двух каторжников, специально предназначавшихся для подобных опасных миссий, в качестве посредников к шейху. Так как результат переговоров показался удовлетворительным, командор приказал судам войти в гавань. И вдруг один из кораблей сел на мель, и сразу же несколько арабов, оставленных на борту в качестве заложников, спрыгнули
Следующей ночью, с 8 на 9 апреля, арабы снова попытались добиться своей цели. Очевидец описал эту попытку так:
«Следующей ночью в полночь подошли две набитые людьми лодки. Они остановились невдалеке, и мавры попытались добраться до «Берриу» и «Рафаэля» вплавь. Вахтенные сначала предположили, что это тунцы. Однако сигнал тревоги передали на другие корабли. И это было сделано как раз вовремя, потому что несколько вооруженных разбойников уже повисли на цепях фок-мачты «Рафаэля». Направлявшиеся к «Берриу» намеревались обрубить якорный трос. Когда их обнаружили, мавры в панике бежали».
Португальцы увидели, что установить с арабами мирные отношения им не удастся, и поплыли дальше, на север. Командор был в тревоге. Что делать? Конечно, он первый человек с запада, прошедший более 30 градусов широты вдоль восточного берега Африки. Одного этого было бы достаточно, чтобы сделать его имя бессмертным. Но какое это может иметь значение? Самое опасное еще впереди. Индия! Попадет ли он когда-нибудь в эту страну? Целый год жили они, не зная, что принесет им следующий день; плохое питание, недостаток воды, трудности и лишения уже стоили жизни некоторым морякам. А сколько больных беспомощно лежало на палубе…
Да Гама разложил перед собой карту и еще раз перечитал адресованные королю письма Ковильяна, стараясь вспомнить то немногое, что ему приходилось слышать о морском пути в Индию, о стране, о ее людях. Чем больше он об этом думал, тем дальше, казалось, отодвигалась цель его плавания. Стало ясно, что без помощи со стороны, без длительного отдыха не стоит и думать о продолжении маршрута. Судьба экспедиции зависела теперь от того, какой прием окажут им в ближайшей гавани…
Топот ног прервал размышления да Гамы. В дверь каюты постучали.
— Командор, видна барка! Капитан бросился наверх.
— Их нужно взять на борт!
Скоро на палубе сидели семнадцать мавров. Они с удивлением рассматривали странные корабли, странных людей. Им не причинили никакого зла, напротив, их пригласили в каюты и щедро угостили.
И в самом деле, португальцам повезло: шейхи Момбасы и Малинди яростно ненавидели друг друга. Путешественники бросили якорь в Малинди, и, таким образом, да Гама обрел, наконец, союзников и помощников, в которых так нуждался…
Малинди с ее приветливыми, белыми домами напоминал морякам родной Алькасар. Впрочем, расточительное изобилие здешней природы придавало местности более красочный облик, чем у них на родине. Корабли были отремонтированы, обильная свежая пища вылечила больных, и скоро офицерами и матросами снова овладел дух предприимчивости. Десятидневный отдых, полные трюмы провианта и специально приглашенный лоцман [192] вселили в да Гаму уверенность, что они, наконец, достигнут желанной цели. 24 апреля 1498 года эскадра вышла в море и взяла курс на Индию; благоприятный юго-западный муссон понес их навстречу новым берегам…
192
Им был знаменитый лоцман Васко да Гамы — выдающийся арабский навигатор ибн-Маджид, познакомивший португальцев с особенностями плавания в южных морях и оставивший после себя массу трудов по навигации. Самые интересные лоции ибн-Маджида, относящиеся к началу XVI века, переведены советским исследователем Т. А. Шумовским.