Чужие дети

Троллоп Джоанна

Элизабет убрала руки со спинки стула и заткнула ими уши.

— Прекратите…

— Я ухожу, — сказала Дейл. Она тяжело дышала, роясь в сумочке в поиске ключей от машины. — Я ухожу, но вернусь. Я вернусь, когда захочу, потому что это мой дом, я — его часть, я родом из этого дома и всегда буду являться его частью.

Элизабет ничего не ответила. Она обхватила руками голову, закрыв уши и глаза, хотя и слышала, как щелкнула застежка на сумке Дейл.

— Будет мило, —

сказала дочь Тома, — если вы не скажете отцу о сегодняшнем. Хотя нет, я надеюсь, что скажете. А если не вы, то я должна буду сделать это, — она замолчала, а потом спросила с нажимом в голосе:

— Не так ли?

Затем Дейл вышла из кухни и из дома, громко хлопнув обеими дверями.

— Что все это значит? — спросил Том.

Он застыл в дверном проеме своей спальни и заглянул в полутьму. Элизабет лежала на кровати. Казалось, она провела в такой позе несколько часов. Окна спальни оказались зашторенными.

— Ты больна?

— Нет.

Он подошел ближе.

— Что случилось, дорогая?

Элизабет ответила, не сдвинувшись с места:

— Ты же видел…

— Конечно, видел этот разгром на кухне. Все вверх дном. И покупки на полу в холле. Понятное дело, Бейзил уже отыскал масло. Я подумал, может, тебе нездоровится, ты приболела…

— Так оно и есть.

Том опустился на кровать возле нее и положил руку ей на лоб.

— Голова?

— Нет.

— А что?..

Элизабет лежала в одежде на своей стороне кровати, закутавшись в плед. Она проговорила, глядя прямо перед собой, а не на Тома:

— Приходила Дейл.

— Правда?

— Она была здесь, когда я вернулась с покупками. Наводила порядок в кухонных шкафах.

Том убрал руки от лица Лиз.

— Ох, дорогая…

— Мы поссорились, — сказала Элизабет, повернувшись на спину и глядя на Тома. — Я сказала, что она не должна позволять себе просто заходить в этот дом, когда ей захочется. Вот и началась ссора.

Том избегал смотреть в глаза любимой.

— И чем все закончилось?

— Фразой Дейл, что она будет приходить сюда, когда ей заблагорассудится. Раз это всегда был ее дом, таковым он и останется.

Том медленно встал с кровати и подошел к окну, раздвинул занавески, чтобы впустить сумрачный дневной свет.

— Речь шла о Паулине?

— О, да, — ответила Элизабет, поднимая глаза к потолку. — Она всегда так поступает…

— Что ты сказала?

— О Паулине? То, что я не могу соперничать с духом. То, что Дейл слишком взрослая, чтобы верить, будто ее мать была святой.

— Она таковой и не была, — проговорил Том, повернувшись спиной к Элизабет. Та повернула голову, чтобы

взглянуть на его силуэт у окна.

— Ты меня очень успокоил, раз так говоришь…

— В некотором смысле она очень походила на Дейл. Правда, умела лучше контролировать себя. — Он повернулся к Элизабет. — Родная, мне так жаль.

— Да…

— Ты лежишь здесь, наверху, с тех пор, как она ушла?

— Да.

— Моя бедная, бедная Лиз…

Элизабет слегка приподнялась на постели, прислонившись спиной к передней спинке кровати.

— Том…

— Да?

— Что ты собираешься делать?

Он подошел к кровати и сел возле Элизабет.

— А что, по-твоему, я должен сделать?

Она закрыла глаза.

— Это неправильная постановка вопроса.

— Я не успеваю за твоей мыслью…

— Разве вопрос в том, хочу ли я, чтобы ты сделал что-то? — сказала Лиз. — Проблема в том, хочешь ли ты что-то сделать сам — даже не ради меня, а ради нашей общей жизни, ради свадьбы, которую мы затеяли?

— Ты говоришь об этом с не очень-то большим энтузиазмом…

— Я и тени энтузиазма не испытываю, — сказала Элизабет. — Это страх.

— Страх?

Она взяла краешек пледа, которым была накрыта, и стала вертеть между пальцами.

— Страх перед чем? — спросил Том.

— Я боюсь Дейл.

Он наклонился вперед и спрятал лицо в ладонях.

— О, Боже!

— Как ты себе представляешь наш брак, когда мы оба напряженно слушаем, не повернется ли ее ключ в замке? — спросила Элизабет, разражаясь внезапными слезами.

— Ничего подобного не будет…

— Будет! — воскликнула она, приподнимаясь на кровати и скидывая плед. — Если она будет находиться в состоянии ревности или одиночества, то станет приходить все время, в любой час, требовать от тебя внимания, настаивать на своем праве являться сюда. И доведет до моего сведения, как сегодня, что я никогда не буду принадлежать этому дому, как бы ни пыталась, как бы ни любила тебя. Видишь ли, я никогда не дам тебе того, что ты получил, я просто не обладаю возможностью сделать тебя счастливым!

Том убрал руки от лица и обнял Элизабет. Он горячо прошептал, касаясь губами ее волос:

— Мне очень жаль, очень!..

Лиз ничего не ответила. Она повернула лицо так, чтобы их щеки соприкасались, а потом, спустя несколько минут, мягко, но решительно высвободилась из его объятий.

— Помоги мне, — проговорил Том. — Помоги мне решить, как поступить.

Элизабет начала высвобождаться из пледа и медленно пододвинулась к краю кровати.

— Я боюсь, — задумчиво сказала она, — что это будет не мое решение.