Чужие-I (Одиночка)
Шрифт:
– Эш остается в рубке. Принимает сообщения. Обо всем происходящем немедленно докладывать ему.
– Есть, сэр.
– А мы с Ламберт выйдем через "маму" на датчики противопожарной системы и попробуем переориентировать их так, чтобы они работали как гигантский тепловоз, на весь корабль, - если, конечно, у них хватит чувствительности.
– Пошли, надо работать.
– Рипли взяла коробку тепловизора и, хлопнув Бретта по спине, вышла из каюты.
39
Длинные, бесконечные коридоры палуб опоясывали технические рубки и отсеки. Сотни и сотни метров узких и низких, широких и высоких, обшитых пластиком и мерцающих индикаторами коридоров, похожих на шипящие и извергающие пар коридоры из фильмов ужасов, - и, напротив, глотающие каждый шелест и звук шагов помещения.
– Дай Бог, чтобы эта штука помогла нам. Тяжелая, мать ее...
– глаза Паркера блестели в полумраке коридора.
– Поможет. Тебе же объяснили, - Бретт перебросил свое оружие из руки в руку, - она чувствует тепло.
Рипли остановилась у шлюзового люка с люминесцентным номером на стальном корпусе: "35". Паркер стал ковыряться в блоке управления.
– А я тебе, дураку, говорил, - чертыхаясь, ворчал он, - Бретт, старина, будь так добр, почини все люки и освещение на нашем корыте!
Бретт обиженно опустил голову и лишь молча подавал инструменты. Из коробки посыпались искры, контакты замкнулись, магнитные замки разошлись, и дверь ушла в потолок. Рипли подняла тепловизор и направила его в проем. Индикатор вздрогнул, лампочка вспыхнула и тут же погасла.
– Ребята, - прошипела Рипли сквозь зубы, - кажется, здесь что-то есть!
– Что, барахлит?
– не расслышал Паркер.
Бретт дернул его за штанину и выставил вперед свою пушку. Толстяк застыл на месте, медленно поворачивая голову в сторону зияющего чернотой провала каюты.
– Сейчас дам свет.
Лампы мигнули и залили рубку голубоватым светом. Рипли короткими перебежками двинулась вперед, выставив перед собой раструб тепловизора. Стрелка слабо отклонялась, показывая наличие в рубке чего-то живого, но где конкретно - установить было невозможно. Бретт шел рядом, оглядываясь по сторонам, то и дело замирая и прислушиваясь к каждому шороху.
– Да что вы как бойскауты какие-то. Нету тут никого!
Рипли провела раструбом перед прямоугольной дверцей электрошкафа, встроенного в переборку. Стрелка дернулась и быстро побежала к предельной отметке на шкале, лампочка вспыхнула, и слабый писк наполнил рубку.
– Он здесь, Паркер. Приготовьтесь!
– прошипела Рипли.
Паркер снял с пояса аккуратно сложенную сеть и развернул ее.
– На счет "три" - открывай, - сказал Бретт и выставил перед собой электрожектор.
– Раз, два...
Рипли взялась за ручку дверцы.
– Три!
Дверца распахнулась, луч света ворвался в мрак шкафа и высветил два желтых глаза и огромную шипящую пасть.
– Вот он! Быстро!
– взревел Паркер.
Бретт ткнул в шкаф набалдашником, блеснула молния, разноцветные искры брызнули во все стороны. Рипли отшатнулась, роняя тепловизор. Рыжий комок ярости с воем пронесся мимо, обогнул расставленную Паркером сеть и исчез в коридоре.
– Не дайте ему уйти!
– Да стойте, стойте, вы, - орал Бретт.
– Это не он! Это кот!
– Что?
– Паркер нервно хихикнул.
– Это был Джонси?
– Да!
Все расхохотались, выпуская из глубины легких набранный для рывка и борьбы воздух.
Первой успокоилась Рипли. В ее глазах снова появилась тревога.
– Черт! Нам надо поймать его!
– Для чего?
– Бретт непонимающе посмотрел на нее.
– Эта тварь может сожрать беднягу.
– Точно, - влез с комментариями Паркер - он все еще веселился, - эта штука закусит нашим Джонсом на завтрак. Она получит великолепный рыжий завтрак!
– Да. Но самое главное - не это. Джонс - лишняя тепловая мишень для нас. Мы же не собираемся целую вечность гоняться по кораблю за котом? Кроме того, ведь ты и сам, Бретт, мог попасть в него из своей пушки.
– Верно.
– А раз верно, значит сбегай и поищи его. Он далеко не уйдет, сказал Паркер, прилаживая сеть обратно к поясу.
– Вы думаете, я сюда нанимался кошколовом?
– обиделся Бретт и полез в карман за сигаретой.
– Но ведь вы же большие друзья, и ты наверняка знаешь, где он. Рипли закрыла шкаф.
– Да, знаю, - прищурился он.
– Ну и что?
– Ничего.
– Ладно. Все понял, - уголки рта Бретта поползли вниз.
– Это была только шутка. Я пошел.
Он натянул на глаза бейсболку и зашагал к выходу. У люка он обернулся:
– Только если вместо Джонса я найду эту тварь, то нести ее за шиворот сюда я не буду.
– О'кей, - улыбнулся Паркер.
– Давай быстро, - кивнула Рипли.
– Мы сейчас здесь все уберем, а ты лови его в темпе. Еще ведь полно работы.
40
Перехватывает горло, и пить страшно хочется. А еще больше хочется на все плюнуть. Зачем рисковать собственной шкурой ради какой-то рыжей хвостатой твари, когда другая, тоже имеющая хвост дрянь может прожрать в тебе дыру любого калибра.
Каждый шаг по этим пустым темным коридорам дается с величайшим трудом. Гул собственных шагов одновременно пугает и взводит до предела. Тут и без того боишься собственной тени. Иногда даже оборачиваешься на звук собственного дыхания, отраженный соседней переборкой. А этот треклятый тоннель все тянется и тянется. И лезут, лезут какие-то дурацкие мысли, видения. А может, этот проклятый червяк уже сожрал Джонси? Фу ты, вечно какой-то бред. Не успел он его сожрать за две минуты! Бред!.. Сколько ни смотрел этих фильмов, ни читал этого дерьма с морем крови, всегда представлял себя главным героем. И всегда понимал, что облажаюсь. А тут гораздо хуже! Когда башкой не думаешь, извилинами не шевелишь, то ничего. Даже эти плохо покрашенные стены во мраке кажутся не такими угрюмыми; а когда, не дай Бог, хоть четвертинкой извилины, хоть одной клеточкой воспаленного мозга сообразишь... Хана! Господи! Что я делаю?! Хочется забиться куда-то и просто ждать, когда все это кончится. Желание вырваться из остохреневшего замкнутого пространства охватывает с такой силой, что еле сдерживаешь себя, чтобы не заскулить и не побежать с воем по этим чертовым коридорам. Кажется, это называется клаустрофобия... Ну да начхать, как это называется, но штука это на редкость дерьмовая. Это уж точно. Послать бы все ко всем чертям и укатить в горы. К горной реке, где холодная родниковая вода, и среди покрытых мхом камней плещется во-о-от такая вот форель. И чтобы Паркер от удовольствия хлопал лопуховыми губищами: "Well!". А-а-а!...
Бретт махнул рукой и медленно переступил через порог отсека, где хранились транспортные вертолеты и автопогрузчики. Дежурное освещение могло лишь слабо разбавить густой мрак; голубой свет напоминал лунный. Было тихо-тихо. Каждый шаг звучал, как удар колокола. Металлические стены отражали звук, усиливали его и искажали до неузнаваемости.
– Джонси, кис-кис, где ты?
– позвал он.
Голос был чужим и незнакомым. Липкая волна страха подкралась к Бретту и набросилась на него, захлестнула, заполнила вязким холодом грудь.