Чужие-I (Одиночка)
Шрифт:
– Кис-кис-кис, Джонси, ну, отзовись!
Он прошел в центр зала. Полумрак и страх преображали нагромождения техники в диковинных спящих монстров. Бретт натянул бейсболку на глаза и подошел к шлюзу, ведущему в следующий зал. Идиотское занятие. До чего же идти не хочется! Дверь как бешеная взлетела вверх, освобождая проход. Теплый песочный свет заливал тридцатифутовый тоннель. С переборок свисали муфты кабелей и плоские сочленения переходных коробок с сигнальными индикаторами.
– Джонси, сукин кот, куда же ты пропал?!
Приглушенное урчание раздалось из соседней рубки. Бретт быстро побежал по коридору. Огромные стальные
– Джонс...
– Голос Бретта осекся.
Серое пятно с шипением метнулось из-под ног в сторону и исчезло в боковом тоннеле.
– Черт! Джонси! Еще пара таких выходок, и я сам сверну тебе шею!
Он подбежал к черному провалу прохода.
– Слышишь меня, Джонси? Кис-кис-кис! Если ты собираешься поиграть в догонялки и попутешествовать по кораблю, то ты выбрал не самое лучшее время. У меня сегодня очень плохое настроение. Так и знай, оторву твою дурную башку!
Бретт тщательно, дюйм за дюймом, стал ощупывать стену в поисках выключателя. Здесь не было дежурных ламп, и зал освещался только тем светом, который просачивался через окошко люка. Там, где находился Бретт, было совсем темно. Рука коснулась чего-то липкого и холодного, как студень. Ну и мерзость! Возись здесь, мать твою! Где ж этот проклятый выключатель! Ага! Зажужжали дроссели, и проход осветился мерцающим светом неоновых ламп. Бретт отдернул руку от стены и взглянул на нее. Прозрачное желе гигантской амебой сползало с пальцев. Выключатель и часть обшивки стены были забрызганы такой же дрянью.
– Черт!
– он вытер руку о комбинезон.
– Это что еще за дерьмо?
Он дошел до конца коридора и набрал код. Глухо вздохнула пневматика, и пятилепестковая чаша люка открылась.
– Джонси, кис-кис, Джонси, где ты?
Бретт почесал затылок и поправил съехавшую на нос бейсболку.
Это был самый большой зал, находившийся в правом крыле корабля. Некогда в нем размещался центральный холодильный комплекс. Но последние шесть полетов его использовали как склад для списанной с рудников техники и отработанных блоков самого корабля.
– Послушай, ты, - голос Бретта тонул в море наваленного металла и прочего хлама и звучал глухо, - если ты сейчас же не выйдешь...
Мяуканье раздалось где-то совсем рядом.
– Мать твою, Джонси, выходи, кис-кис-кис!
Бретт подошел к встроенному в стену техническому модулю. Ручки рубильника ушли в чрево станины. Ровный сиреневый свет наполнил пространство. Рыжий кот сидел в проеме между колесами ржавого гусеничного скрепера.
– Джонс, мне это уже порядком надоело! Еще немного - и я могу плюнуть! Пусть тобой завтракает кто хочет, дерьмо кошачье!
Желтые глаза кота блеснули маленькими фонариками, он вытянулся, пытаясь прошмыгнуть мимо. Бретт медленно протянул к нему руку. Кот замер с поднятой лапой.
– Ну-ну, все хорошо, иди, дурашка!
Он склонился над котом, но тот отскочил на пару футов, сел и стал умываться, усиленно работая языком. Бретт, чертыхаясь,
– Черт! Куда!
Бретт сорвался с места, как бегун с низкого старта. Но ноги его разъехались в разные стороны, оскальзываясь на слизи, и тело, потеряв равновесие, полетело вперед. Пирамида пустых баков дрогнула и стала оседать на него, заваливая и не давая выхода. Жесткое ребро стальной канистры обрушилось на голову Бретта, и он потерял сознание...
...Свет исходил откуда-то сбоку. Голова нестерпимо болела, что-то теплое стекало по лбу и вискам тонкой струйкой, опадая со щек на комбинезон. Бретт с трудом освободил одну руку и запустил ее под бейсболку. От прикосновения пальцев по голове прошла волна тупой боли. Бретт поднес руку к глазам. Теплой и вязкой жидкостью была его собственная кровь.
– Вот не везет!
– огорченно поморщился Бретт.
Движения были затруднены. Все тело, кроме одной свободной руки, было погребено под баками. Бретт попытался отодвинуть один из них, но тщетно. Силы оставили его.
– Ну, что теперь, а, Джонси? Подлец рыжий, что мне теперь делать?! Бешенство накатило на Бретта.
– Вот я выберусь отсюда и вытряхну тебя из твоей гнусной шкуры!
Он закрыл глаза и бессильно опустил голову. В чувство его привел приближающийся глухой звук шагов.
– Кто здесь, ребята? Вытащите меня! Я здесь, в завале. Эта рыжая бестия чуть не угробила меня!
Тощая рука просунулась в щель между баком; Бретт ухватился за нее, напрягая мышцы всего тела. Сила была огромной. Тяжелые емкости с грохотом разлетелись в стороны, и тело как мотылек выпорхнуло из-под них и легло на пол.
– Ого, здорово!
Бретт открыл глаза и обмер. Перед ним стоял человек с лицом точь-в-точь как у него самого. Бейсболка была натянута на лоб и чуть наклонена набок.
– Привет!
Человек протянул руку. Бретт ответил. Рукопожатие было сильным и чуть не сломало кости, больно защемив хрящи в ладони.
"Я схожу с ума, - мелькнуло в голове Бретта.
– Точно! Либо я двинулся, либо уже умер".
Но боль в голове и во всем теле и явно живое рукопожатие опровергали последнее предположение. Бретт от кого-то слышал, что когда умираешь, можно видеть себя со стороны. Но, правда, говорят, что тогда чувствуешь себя легко и свободно. А тут ощущения в теле были по-прежнему реальны и отвратительны. К тому же видеть себя со стороны - это одно, а здороваться за руку - совсем другое. Человек с его лицом внимательно смотрел на Бретта и улыбался. Бретт закрыл глаза и протер их руками. Вновь открыв их, увидел то же самое.