Чужие камни Ноккельбора

Буридамов Сергей

Лежа под шкурой, накрывшись с головой и закрыв глаза, Векша прислушивался к ощущениям внутри себя. Что-то странное поселилось глубоко в его естестве: новое, почти неосязаемое чувство присутствия чего-то чужого и волнующего. Словно слабый и трепетный огонек жег его изнутри. «Я чую их» – подумал Векша. – «Я чую их рядом. Они везде. Они смотрят на меня». Ему стало жарко, но вылезать из шкуры было лень.

Векша вдруг подумал, что, будь на его месте кто-нибудь другой, уже и костей бы не осталось. Пожрала бы сказочная нечисть вмиг, и даже пискнуть не успел бы. А его, Векшу, Могильная Хозяйка бережет. Его нельзя жрать. Векша перевернулся на другой бок, спиной к костру, а лицом – к дереву.

Сверху

с дерева упало несколько мелких веток. Своим новым чувством Векша ощутил страхолють, что сидела на верхушке сплетенных берез. Мальчику не нужно были глаза, чтобы видеть эту тварь. Она была там и смотрела на закутавшегося в шкуру человека. Сидела себе, недвижимая в темноте, бесформенная, погруженная во тьму. Она впитывала в себя свет луны, но не освещалась ею. А в нескольких шагах, прямо за сплетенными деревьями, находилось еще одно, другое. И чуть поодаль – тоже. Лес был наводнен ими. Ночной Страх был везде: в воде, на деревьях и под землей.

Векша словно видел их сквозь закрытые глаза, но не мог разглядеть; слышал, но не мог различить неживой шепот. Лишь змеиный запах заполнял пространство вокруг костра, проникая под шкуру, укрывавшую толстяка. Его поглощало новое чувство, и он тонул в нем. Ему не было страшно. Пот струился по его лицу, спине и животу, пропитываю рубаху и штаны.

В один миг наступила полная тишина, и даже давешний Водяной на том берегу затих в зарослях ивы. Твари никуда не исчезли. Они были где-то рядом, чуть поодаль от дрожащего пламени костра. Они как будто ждали чего-то. Или просто наблюдали за ним. И тогда он решился. Пора было проверить, насколько правдивыми были рисунки на рубахе.

Подросток выбрался из-под шкуры и снова уселся перед костром. Он глядел на плящущий огонь, краем глаза отметив темный силуэт, чернеющий неподалеку на фоне реки. Ни дерева, ни кустов там не было. Силуэт слегка качнулся и вновь застыл. Вверх смотреть было боязно. Векша ощущал сверлящий взгляд страхолюти, что сидела на верхушке сдвоенного дерева. Тварь внимательно разглядывала его сквозь ветви и листья.

Наконец, он решился. Несколько раз судорожно вдохнул и выдохнул, чтобы набраться решимости. А потом встал и сделал несколько решительных шагов в сторону от своего маленького костерка прямо в живую тьму. Он встретил ее с открытыми глазами. «Темная Сестра, не дай пропасть» – прошептал мальчик, борясь с желанием броситься обратно к огню.

Векша с минуту постоял, не двигаясь, стараясь ни о чем не думать. Его широко открытые глаза постепенно привыкали к темноте. Высоко над его головой ярко светила теплая летняя луна. Векша сжал кулаки и двинулся вперед. В десяти шагах от него на высоте двух с половиной саженей поблескивали два красных огонька.

– Кто ты? – спросил Векша.

Ответом ему было молчание. Только резкий запах псины ударил в нос. Векша медленно и осторожно шел в сторону огромного силуэта, передвигая ноги маленькими шажками, чтобы не споткнуться о корень или еще чего похуже. За рекой кто-то громко и страшно заклекотал. В висках стучало молотом.

Остановившись в двух шагах от огоньков, Векша осмелился поднять глаза. Ему удалось рассмотреть совсем немного, однако по спине поползла холодная капля пота, а во рту мгновенно пересохло. «Верно его Мора на скатерке изобразила, – подумал он. – Вместо морды – череп». Огоньки качнулись. Тварь слегка кивнула Векше, словно услышала его мысли.

Глава IX

Торговое селище Флузарм заполняло собой все устье реки, забив пространство широкими деревянными платформами, связанными меж собой мостками. То было огромное лесное поселение размерами в две, а то

и три человеческих деревни. Цельные стволы деревьев служили сваями для самого большого здания, что располагалось в центре селения. «Головное Торжище» – так называли люди из окрестных деревень это легендарное строение. Окруженный высоченной стеной, спрятавшееся в самой глуши густых лесов, Флузарм было местом богатой и не очень честной торговли, с помощью которой сверги по локоть запустили руки в Черный Лес.

Фактория Флузарм существовала сотни лет. Взрослые сказывали, что построили ее гномы еще в те времена, когда люди жили в городах Великой Равнины. Уже тогда это место приносило прибыль свергам подгорных городов. Задолго до Великих войн стекались сюда пушные товары из затерянных глубоко в лесах промысловых поселков. Из окаймлявшей восток Черного Леса горной гряды прибывала легендарная красная руда, которую добывали люди-горюнники. Что это за народ был, уже и не помнил никто, но мастера из них были знатные. Молчаливые и угрюмые, привозили они на ладьях драгоценные камни и руду, выручали немалые барыши, а затем вновь уплывали к своему таинственному Хребту, возвышавшемуся до небес далеко на востоке Чернолесья.

Словом, стал Флузарм одним из тех мест, в которых отступавшие все дальше и дальше в леса людские народы получали милостливое право торговать со свергами по гномьим условиям. И сверги пользовались этим правом вовсю – втридорога продавали и задешево покупали.

Векша удобно восседал на вершине поросшего ельником холма и, не спеша, лузгал орешки. Он многое слышал о факториях, но и представить себе не мог, насколько огромными могли быть речные постройки свергов. С его позиции примерно за версту от внушительных деревянных стен отлично просматривалось все гномье селище.

Векша не торопился. Он и так провел в лесном переходе вдоль Узлы, а потом Плескавы почти месяц. Река становилась все полноводнее и полноводнее, продирая себе дорогу и тесня чащи да болота. Лес крепко сжал Плескаву в своих рукавах, однако вольная и сильная река отобрала у Чернолесья немало земли. Когда-то по ней ходили речные ладьи людей и свергов, однако теперь она была пуста. И лишь изредка проплывали по ней мертвые старые деревья, поваленные невесть кем где-то в недрах Черного Леса.

Векшины сапоги давно стерлись и прохудились, однако жить захочешь – и не так раскорячишься. Подросток надумал и приладил к ступням плотную бересту. Так и дошел. Одежда его совсем продралась и была черным-черна от болотной грязи. Впрочем, Векшу это не волновало – привык за столько дней похода. От дождей да ливней мокрого лета он прятался под деревьями, а если становилось холодно – накрывался прихваченным из деревни шкурой. Каждый вечер, устраиваясь на ночлег у очередного костерка, Векша гнал от себя мысль, что так и будет вечно пробираться вдоль реки, пока не уткнется в край Удела. Его волновала лишь осень, что напоминала о своем скором приближении холодным ночным дыханием и первыми желтыми листьями.

Векша сильно похудел. Пухлые щеки и двойной подбородок исчезли; брюхо обвисло. Однако оно по-прежнему гулко и ворчливо бурчало, а вечно голодные глаза мальчика жадно всматривались в землю окрест в поисках съестного. Если бы не Волчья Кость, то помер бы Векша от злого голода. Но, все равно, есть ему хотелось постоянно.

Векша пребывал в странном, полусонном состоянии. Он шел вдоль реки, пил воду, разводил костер, ел и спал, закутавшись в шкуру. Мед быстро закончился, а на ловлю рыбы Векша, сделав несколько безуспешных попыток, махнул рукой. Был у него лишь один источник пищи, благодаря которому сейчас в его дорожной суме хранилась половинка зайца. Впрочем, начавшая попахивать.