Чужие лица

Рэйн Ирина

Антон улыбается, слышит сигнал телефона, открывает сообщение в вайбере, его улыбка становится еще шире.

— Настя шлет фото со стадиона, — демонстрирует Мирону селфи, где она с Захаром, а позади нее люди, и совсем близко — Олеся и его вчерашние собеседники.

— Перешли мне, пожалуйста. С этими людьми я как раз встречался. Думаю, им захочется тоже иметь такую фотографию.

Когда Антон, сославшись на очередную тренировку, уходит, Мирон сидит в кафе ещё несколько минут, всматривается в полученный

файл, увеличивает изображение и снова уменьшает.

***

Выйдя на Василеостровской, Олеся идет по Наличной улице в сторону нужного дома. Серые кирпичные здания сменяют дома более старой постройки. Стены искомого покрыты краской горчичного цвета, окна находятся высоко, что говорит о таких же потолках в квартирах.

Олеся прикладывает ключ-таблетку, и дверь в подъезд открывается. В загороженной кабинке сидит консьерж — мужчина в возрасте, с пышными усами и газетой в руках. Олеся угадывает в нем бывшего военного.

— Здравствуйте, вы к кому?

— Добрый день, я в пятьдесят пятую. Хозяйка умерла вчера… Мне бы проверить…

Мужчина цокает языком и сокрушенно качает головой.

— Да, идите, конечно, это третий этаж.

Здесь, как и в Купчино, тоже только одна комната, но она большая и светлая. Почему тетя выбрала юг? Олеся ходит по практически пустой квартире, заглядывает на полки и в ящики, но ничего не находит. Нет ни денег, ни сберкнижки. Это означает лишь одно — расходы на похороны придется оплачивать самой. Брать деньги у мамы или бабушки Маши — не вариант.

По дороге в метро Войтович звонит Свете, Алевтине Григорьевне, маме и Пашке. От повторения рассказа о новостях и сегодняшнем дне язык сворачивается в трубочку, хочется пить. И есть тоже, полдня прошли незаметно. Она заходит в пиццерию и заказывает бизнес-ланч. Сидя за столиком и рассматривая посетителей, она думает о том, что ей было бы жаль закончить свою жизнь в одиночестве. Ее книга жизни больше смахивает на черновик, где половина текста или перечеркнута, или замазана белым корректором.

***

Вика аккуратно просовывает запечатанное письмо в щель, подталкивает пальцем, чтобы никто не смог вытащить.

— Не говори мне, что до сих пор веришь в Деда мороза, это глупо, — Никита стоит рядом, ухмыляется.

— Нет, не глупо. Я понимаю, что подарки нам дарят спонсоры, но не перестаю верить в чудеса. Поэтому в моем письме есть просьба о косметике для меня и планшете для тебя, а еще желание, которое не буду озвучивать, чтобы оно обязательно сбылось.

Никита только качает головой. Ему нечего сказать. Они отходят от ящика и идут в свои комнаты.

— Слышала, что скоро будет очередной день открытых дверей, так что мое желание все равно исполнится, — перед расставанием выдает Вика. — А еще не надо мне говорить, что у тебя нет подобного желания. Все равно не поверю.

Она

заходит в свою спальню, которую делит еще с четырьмя девочками, и тем самым оставляет последнее слово за собой.

***

Олеся едет в автобусе с еще двадцатью незнакомыми людьми, не считая Паши и Алевтины Григорьевны, по Волхонскому шоссе. Все эти люди собрались сегодня, чтобы проститься с покойной Лидией Волошиной, все они когда-то работали с ней, дружили, общались, а теперь провожают ее в последний путь.

Южное кладбище, которое считается одним из самых больших в Европе, тянется по левой стороне трассы, а чуть дальше, по правой, находится одна из самых больших городских свалок города. Олеся находит это обстоятельство грустным и честным.

Отпевание проходит в храме на территории кладбища, свечи роняют свои слезы, а в воздухе пахнет ладаном. Пашка стоит, будто замороженный. Он впервые после похорон дедушки участвует в процессе погребения. Он здесь лишь потому, что не хотел оставлять маму одну в этот момент.

Сырая земля тяжелыми комьями падает в яму и стукается о крышку гроба с приглушенным звуком. Олеся принимает соболезнования и раскладывает на одноразовые тарелки кутью, нарезанные на четвертинки блины и салфетки. Она пьет сладкий кагор и не пьянеет. Очень хочется курить, но она терпит, хотя может присоединиться к группе мужчин, которые отошли в сторонку, чтобы подымить. Почему-то это кажется ей неправильным, хотя замечания она не делает.

— Ох, Олесечка, какая же вы умница, так всё хорошо организовали. Я думаю, Лида была бы довольна, будь жива. — Алевтина Григорьевна складывает мусор в большой черный пакет. — Когда же вы к нам переедете?

Олесе не хочется отвечать на этот вопрос, ещё вчера, на встрече с юристом, стало понятно, что две квартиры покойной могут отойти лишь прямому родственнику, а именно — бабушке Маше, но та отказывается приехать и вступить в наследство, ссылаясь на возраст и слабое здоровье. Это означает, что имущество отойдет в пользу государства. Именно поэтому Олеся привезла к себе домой Мишку, хоть и договориться с арендаторами было непросто. Она не смогла расстаться с кошкой.

— Думаю, что это вряд ли случится. Надеюсь, у вас будут хорошие соседи.

Пашка хмурится, он не знает, что рассчитывать ни на что не приходится, и уже мысленно готовится переехать.

— Мама, почему? — в его голосе царит непонимание, и даже обида. Как будто Олеся сама не была бы рада перестать платить за съем.

— Я тебе дома все объясню.

Пашка не перестает смотреть в окно, когда они едут домой. Пока еще непривычно, но уже так правильно их встречает Мишка, ластится и урчит, когда Паша берет ее на руки.

— Так почему мы не можем переехать в квартиру бабушки? Или продать, и купить другую?