Чужие лица
Шрифт:
Мирон смеется, глядя на эту сцену, прощается и садится в машину. Греет двигатель, наблюдая, как мать и сын идут к подъезду. Они уже несколько минут назад как ушли, а мужчина все не может оторвать взгляда от их дома.
13
— 13 -
— Ну, если в жизни и нужно что-то рекламировать, то это секс.
Просто не хочется им заниматься, с кем попало.
Хочется доверять, не притворяться, не обманывать самого себя и другого.
Антон Ромин — Реклама секса
Снежинки, мелкие, как крупа, летят
— Мам, закрой окно, холодно, — Пашка ежится, но, будто вопреки словам, открывает холодильник в поисках чего-то вкусного. — Ого! Тортик! Ты сто лет не делала…
— Сначала суп! Убирай медовик обратно, — прерывая поток снежинок стеклянным полотном. И правда, напустила холода в кухню, сама не заметила. Так недолго заболеть.
— Вечно ты так, — облизывая палец в креме. — Что там за суп? — открывая крышку у кастрюли. — Можно я не буду?
Олеся вынимает из ящика поварёшку и прикладывает ее ко лбу Пашки.
— Нет уж. Ты голодный. Без завтрака, с тренировки. Ешь.
Подросток наворачивает тарелку супа, второго и только потом добирается до десерта. Причмокивая и закатывая глаза от удовольствия, поедает медовик, запивает его горячим чаем с тремя ложками сахара. Молодой растущий организм.
— Так что тебе Мирон сказал? — запихивая очередную ложку с тортом в рот.
— Для тебя Мирон Андреевич, — поправляет.
— Брось, он мне в отцы не годится, — пререкается Пашка.
— И все же, вдвое старше тебя, поэтому не надо фамильярничать, — убирает торт обратно в холодильник, садится. Мишка тут же прыгает ей на колени и начинает мурлыкать.
— Так что сказал Мирон Андреевич? — тщательно проговаривая последние слова. — При следующей встрече спрошу, как его называть, вот увидишь, что он не будет против моего варианта.
От мысли о следующей встрече с Полуниным сердце в груди на мгновение замирает, а затем начинает заполошно отстукивать в необычном ритме. Олесе непонятна эта азбука Морзе, и она делает несколько вздохов, чтобы вернуть прежнее спокойствие.
— Он сказал, что мы можем выбрать одну из квартир, а вторую заберут люди, которые помогут в оформлении документов. Это в лучшем случае.
— А в худшем? — хмурит брови.
— Мы лишимся возможности жить в квартире тёти Лиды. Но Мирон утверждает, что все пройдет хорошо. Так что, выбирай — в Купчино или на Наличной? — Олеся думает, что так правильно, она не должна решать сама, ведь сын тоже имеет право голоса. И пусть ее мнение уже сформировано, и предпочтение отдано квартире на Васильевском острове, остается надеяться, что их выбор совпадет. Если нет, что ж, она постарается убедить сына в другом.
Пашка ставит пустую посуду в раковину, включает воду, льет средство для мытья на губку и трет тарелку.
— На Наличной тебе будет удобнее на работу добираться, да и мне в школу тоже… Черт! Мне переводиться
Олеся смотрит на подростка и понимает, что не заметила, когда он так вырос. Прав был Мирон… Вроде чужой человек, а увидел то, что она сама не могла рассмотреть. Хотя какой теперь чужой? Знакомый.
— Я думаю, что тебе будет лучше доучиться в этой школе, все равно планировал в колледж поступать в следующем году. Поездишь со мной на метро несколько месяцев. Да и в квартире нужно сделать небольшой ремонт, после чужих людей хочется хотя бы косметически привести ее в порядок. Так что если мы и переедем, то точно не в конце этого года, — она треплет сына по волосам, — пойдем в комнату. Тебе еще уроки делать.
Олеся подготавливает инструменты на завтра, а Пашка садится за стол, надевает наушники и делает домашнее задание. Лишь закончив с ним, пишет в своем блокноте:
Наизнанку меня выворачивать
Я не дам, только лишь по согласию.
Это близким открыто и значимо,
Не каким-то бессмысленным пассиям.
Хочешь знать, что внутри? Перехочется.
В мою душу не лезь, в мою голову.
Если сам так решу, шкаф откроется,
Не обрызгав расплавленным оловом.
Среди множества лживых, неискренних
Я ищу ставших сестрами, братьями.
В моем мире стихов недописанных
Не побрезгую их объятиями.
***
Мирон все утро чувствует себя на взводе. Не потому, что его кто-то разозлил. Напротив. Воодушевил. Жажда действия подталкивает его к тому, чтобы не откладывать в долгий ящик то, что можно сделать уже сейчас. Он не решается звонить Гору в семь утра, но делает это сразу же по приезду на работу. Разговор получается официальным, даже сухим. Белый перечисляет документы, которые должны быть на руках при встрече с нотариусом, обещает свести с тем в ближайшие дни. Мирон все записывает, уже было кладет трубку, когда слышит вопрос о том, как дела у Антона.
— Ты следишь за мной? — неприятно, что прошлое, полное ошибок и глупостей, пытается пробраться в настоящее.
— Я не мог не интересоваться твоей жизнью, особенно после того, как ты сам ко мне обратился.
— Прошло слишком мало времени со вчерашнего вечера, чтобы ты мог узнать, с кем я общаюсь, — автоматическая ручка между пальцев издает подозрительный хруст.
— Возможно… Но я просто не имею права оставлять без внимания человека, который очень многое обо мне знает.
— Знал, — перебивает Мирон, откладывая ручку, — сейчас меня не интересует твоя судьба. И мне бы не хотелось, чтобы ты лез в мою жизнь. И жизнь Антона тоже.
Белый тихо смеется.
— Ты забываешь, в каком мире мы живем. Здесь нет бывших друзей, как и бывших врагов. Здесь есть только нужные люди и те, кому нужен ты.
— Я уже сказал, что это разовая акция. — Мирон начинает злиться и не скрывает своих эмоций. — Ты помогаешь с квартирой, и мы снова разбегаемся. Что непонятно?
— Да понятно, успокойся. Я просто хотел, чтобы ты знал — я рад, что судьба свела нас снова. Пусть мне больше не быть твоим другом, но я уверен, что ты не забудешь о моей помощи.