Чужие лица

Рэйн Ирина

— Мы согласны, — встревает Пашка.

— Не лезь, — одергивает его мать, нервно вдавливая окурок в дно пепельницы. — Ты не понимаешь. Это как кошка Шредингера. Она может быть живой или мертвой в коробке. Я просто боюсь и не хочу ее открывать.

Мирон докуривает и останавливает возможную ссору.

— Послушайте, я понимаю, что вам страшно, но если гарантом сделки выступлю я, то все пройдет хорошо. Вот увидите. Вам нечего бояться.

Олеся обнимает себя, а Мирону хочется, чтобы это были его руки у нее на плечах.

— С какой стати вам помогать

нам? Мы же чужие люди!

— Мама, соглашайся!

— Вы знаете, что я помогаю детскому дому… Поверьте, это не потому, что я такой хороший, нет. В юности я совершил много ошибок, а теперь пытаюсь обелить свою душу, если можно так сказать. Не вижу причин, чтобы не помочь вам. Шапочно, но, все же, мы знакомы.

— Подшапочно, — пытается шутить Олеся. — Хотите, я вас подстригу завтра? У меня выходной, — она пытается перевести тему. Просто хочет не думать.

Мирон улыбается.

— Только, если не утром. Мне нужно по работе съездить в пару мест, а потом на встречу со своим знакомым, если вы согласны.

— Мы согласны, — снова повторяет Пашка. — Мама, это наш шанс. Чего ты боишься?

Она могла бы рассказать, чего. Того, что ничего не получится. Того, что сделка выйдет боком. Того, что этот малознакомый мужчина, своей внешностью напоминающий бандита, обманет и разочарует. Она могла бы рассказать, но ее перебивает гость.

— Спасибо за ужин. Думаю, мне пора. Мой номер есть у Павла. Позвоните, если решитесь. Только не советую слишком затягивать, пока недвижимость не отошла государству, еще можно что-то сделать. После — будет поздно.

Полунин идет в коридор, одевается, снова слышит, как шепчутся мать и сын. Он понимает их волнение, дело очень серьезное. Он понимает их страхи, сложно принимать решение, не зная наверняка о его результате. Он попытается их убедить в том, что все получится. Сам не зная, зачем. Это кажется правильным. Павел, похоже, на его стороне. Он знает маму как никто, сможет ее подтолкнуть в нужном направлении.

— Мирон Андреевич… — Пашка выходит из кухни с мамой.

— Можно просто Мирон.

— Мы согласны, — в третий раз за вечер повторяет подросток, подхватывая кошку, машинально проводит у нее между ушами. — Вы только узнайте сначала, сколько это стоит. Если сумма будет слишком большой, то мы откажемся.

— Хорошо, узнаю. Ждите меня завтра днем, ближе к вечеру. Если что, я позвоню. До свидания, — он не стал говорить, что если у них не будет хватать денег, то тоже будет думать, где их взять.

— Спасибо вам, — бросает вслед Олеся.

— Тебе. Думаю, мы уже можем перейти на "ты", — Мирон ловит взглядом ее румянец на щеках и закрывает дверь. Он знает, что скоро снова вернется сюда, и эта мысль греет его весь оставшийся вечер.

12

— 12 -

Пацанами бежали

Дворами темными, мама,

Но не знали мы, что ночь

Уже не сможет нам помочь.

TARAS — Дворами тёмными

Бесконечная череда автомобилей течет по городским улицам, шумит, цепляя шипами на резине скользкий асфальт, сигналит,

нервно перестраиваясь. Медленно тянущийся вечер и почти такая же ночь заканчиваются, чтобы дать начало новому дню и еще чему-то новому. Незримому, но очень важному.

Мирон крепко держится за руль, следит за ситуацией на дороге. Он доверяет своему умению водить и своей машине, но не очень верит другим. Лед на дорогах — верный признак увеличения количества столкновений. Вождение не мешает ему думать. Мысли, как карусель, вращаются около семьи Войтович, их проблемы, их жизни вообще. Сколько таких семей в России? А в мире? Не сосчитать. Только именно эта семья, неполная, но стойкая, зацепила, заставляя действовать нехарактерно, совершать поступки, на которые раньше бы не пошел.

Букмекерская контора все также встречает яркими надписями "24 часа", "ставки на спорт", " трансляции матчей на большом экране". Полунин холодно здоровается с охранником и идет в свой кабинет. Именно оттуда он делает звонок на номер, которым не пользовался очень давно, более десяти лет, удивительно, что вообще этот номер не изменился. Если бы не Олеся, наверное, он никогда бы не воспользовался им больше. Договорившись о встрече за бизнес-ланчем в одном из дорогих ресторанов, идёт к отцу.

— Привет, сын. Я не ожидал тебя увидеть здесь утром, ты же должен был быть на переговорах, — Андрей Львович выглядит немного озадаченным.

— Да, я сейчас туда и направляюсь. Зашел сказать, что после не вернусь в офис. Еду на встречу с Белым.

Отец пристально смотрит на Мирона, складывает руки на груди.

— У нас какие-то проблемы, о которых я не знаю?

— Нет. С компанией все в порядке, — Полунин снова ощущает себя подростком. — Это личное. — Говорить последнее почти трудно.

— Так… Ты понимаешь, что я все равно буду переживать и рано или поздно узнаю цель вашего разговора? — в ход идет характерная черта всех Полуниных — приподнятая бровь.

— Именно поэтому я здесь. Мне нужно пообщаться со Святогором по просьбе моей знакомой. Ей нужно решить вопрос с наследством, но сделать это законно не представляется возможным.

— Знакомой? — вопрос говорит об интересе к теме и возможном неверии. — Ты уверен, что она только знакомая? Раньше ты и слышать не хотел о Белом.

— Только потому, что он напоминает мне о прошлом, — чуть заметно морщится Мирон, игнорируя вопрос об Олесе.

— Антон — тоже часть твоего прошлого, но ты же с ним дружишь, — парирует Полунин-старший. — И заметь, эта дружба началась по твоей инициативе.

Мирон встает с кресла, потому что больше не хочет вести разговор, который ни к чему не приведет. Отец до сих пор любит вспоминать, как вытащил его из дерьма, но при этом не упоминая о причинах, по которым та ситуация вообще возникла. И его отцовские халатность и невнимательность были одними из них. Только смерть жены может хоть как-то оправдать Андрея, но не он один потерял близкого человека тогда.

— Я поехал. Если что — на связи.

Закрытая дверь — еще один любимый жест семьи Полуниных.