Чужое письмо
Шрифт:
– Да. А сколько лет вашему ребенку? Мальчик-девочка? – задала неожиданные вопросы женщина.
– Э-э-э, - Илья растерялся.
– Дело в том, - продолжала, не замечая замешательства незнакомцев, Зина, - что я не беру совсем маленьких. Тяжело. Только от четырех лет. Если в выходные – двойной тариф.
– Вы, наверное, няня? – догадалась Лиза.
– А вы разве не по поводу ребенка? – удивилась в свою очередь Хомкина.
– Нет, у нас другая проблема, - стал объяснять Илья.- Мы ищем родственницу, которая жила вместе с вами в квартире на Гашека.
– На Гашека?! – всплеснула руками Зинаида. – И кого же?
– Дочку Ольги Терещенко, – назвал имя Каменев.
– Не вы ее удочерили? – с надеждой посмотрела на хозяйку Лиза
– У несчастной крошки
– А Люба искала, как могла, заходите, не стесняйтесь. Давайте прямо на кухню.
И Хомкина засуетилась, накрывая стол для чая. Она обрадовалась гостям. Вспоминая и перебирая события своей длинной жизни, Зина недавно сделала вывод, что, как ни парадоксально это прозвучит, годы, проведенные в советской коммуналке, оказались самыми светлыми. Конечно, они с Алексеем были тогда молодыми, не замечали бытовых проблем, умели радоваться мелочам. Молодость в жизни каждого – само по себе счастье. Но после переезда на новую жилплощадь, хороших моментов становилось все меньше и меньше. И иногда Зине казалось, что беды преследуют их семью. Словно в наказание за то, что она хотела сделать одно доброе дело, да отступилась. А такое судьба не прощает…
Зина, выйдя замуж, мечтала родить девочку. И когда на свет появился Сережа, она, конечно, тут же полюбила его, но девочку по-прежнему хотелось. Угощая арбузом маленькую подружку своего сына, Зина, наконец, отважилась на разговор с мужем.
– Леш, давай удочерим Ольгушкину дочку.
– Чужого ребенка? Ты с ума сошла, - Алексей не мог поверить, что подобная чушь может прийти в голову его неглупой, как он считал, половине. – В любой момент могут родственники отыскаться, нагрянут к нам в Москву, потребуют квадратными метрами поделиться. Еще и алкоголиками или бывшими зеками какими-нибудь окажутся.
– Я говорила с Любой, - пыталась убедить мужа Зина.
– Оля никогда не рассказывала о своей семье, письма никому не писала, объяснив, что разругалась с родней и уехала в столицу. Люба даже не знает, где они живут и как их искать.
– Люба пустила к себе незнакомую девицу, пусть сама и разбирается, нечего нам вмешиваться, - надулся Алексей.
– Но зато нам дадут не двухкомнатную квартиру, а трехкомнатную, - решила зайти с другой, практичной стороны Зина.
– И может даже четырехкомнатную!
– Не реально, - отозвался муж. – Мы уже ордер получили, никто переделывать его не станет. Не забывай – у нас сын. Надо его поднимать.
Вот и поднимали. Только получилось плохо. Зина и Алексей трубили на заводе. Все понятно и расписано на десятилетия вперед: повышение по должности, рост зарплаты. Но неожиданно привычный мир в одночасье рухнул. Производство начало хиреть, сначала зарплату задерживали, а потом и вовсе перестали выдавать. Первой уволилась Зина. Поначалу бралась за любую работу: мыла полы в общественных туалетах, продавала картошку в палатках, проверяла билеты в автобусах. Но однажды к ней прибежала соседка, воспитывавшая одна маленькую дочку: «Тетя Зина, посидите с моей Наталкой, а я вам заплачу». К Наталке добавился трехлетний карапуз Кирюша, к нему еще пара неугомонных близнецов. Молодые родители со всего дома приспосабливались к новым реалиям, работали в нескольких местах, пробовали себя в разных профессиях. И нуждались в людях, которые могли присмотреть за детьми. Чтобы не скакать из квартиры в квартиру, новая няня организовала детский сад прямо у себя. Утром ей приводят малышей, она с ними играет, кормит, спать укладывает на двух диванах, а вечером сдает обратно родителям. Алексей тоже несколько лет не мог понять, как ему теперь содержать семью, но, наконец, все же сообразил, что умеет хорошо чинить свой латанный перелатанный «Жигуленок» - подался в автомеханики. И с трудом дотянул до законных пенсионных 60-ти. Ушел с легким сердцем: новые отношения «хозяин – работник», сложившиеся в обществе, претили его пролетарской сущности, в какие-то моменты Алексей еле сдерживался, чтобы не устроить скандал. И сейчас он помогал жене, ежедневные прогулки с малышами – его забота. Правда, сегодня, в субботу, Алексей взял «отгул»
Вытирая носы малышам, Зина корила себя за Сергея: кое-как выбравшись из ямы, в которую угодили миллионы жителей страны, они не смогли помочь собственному сыну. Сергей неохотно ходил в школу, в институт и вовсе поступать отказался, захотел денег сразу и много. В конце 80-х подался в челноки. Начального капитала никакого не было, поэтому брал в долг, привозил барахло, сдавал торговцам на рынке и опять уезжал. Расплатиться с кредиторами удавалось не всегда. И тогда Сергей научился исчезать: пропадет на пару лет, кредиторы успокоятся, опять дома появляется. В середине 90-х показалось, что и у него жизнь стала налаживаться. Сергей даже открыл свой магазинчик, но через какое-то время влез в долги и снова пропал. Звонит изредка, к себе не зовет и сам в гости не приходит, где в каком городе обитает – неизвестно. Женится - не женился, какая уж тут семья. И у Зины, которая целый день возится с детьми, нет собственных внуков.
– Ну, а что случилось с Ольгушкиной девочкой?
– вернула к началу разговора Лиза пересказавшую свою биографию женщину.
– Без понятия. Мы первые ордер на новую квартиру получили и уехали. Потом даже не перезванивались. Алексей все твердил – порвали со старой жизнью и нечего о ней вспоминать.
– Мы выяснили имена всех обитателей вашей коммуналки, кроме женщины из пятой комнаты. Не скажете, как ее звали?
– Она, скорее всего, уже после нас въехала. Поэтому о ней ничего не знаю. Но как же вам помочь? – сокрушалась Зина.
– Хотя… С нами через стенку жила бездетная семья Симоновых: Наталья чем-то в молодости болела серьезно. Вот им был резон удочерить малышку. Тогда бы они получили двушку вместо полагающейся по закону однокомнатной квартиры...
– Судьбу ребенка решали из-за количества квадратных метров! Как мерзко! – заходя в лифт, Лиза, которая сдерживала себя в у Хомкиной, наконец, дала волю чувствам.
– Хорошо, что девочка была маленькая и не понимала заинтересованность взрослых, - Илью тоже поразила логика людей ушедшей эпохи. – Вдруг Зина права, и Симоновы забрали девочку?
– Значит, через неделю отправимся в Марьину Рощу.
Глава 19
МАЛЕНЬКАЯ девочка, забравшись с ногами на стул, рисовала цветными карандашами. Вот в центре альбомного листа появился желтый круг с палочками – солнышко. «Тире-тире-тире»– в разные стороны разбежались лучики. Следующими выросли прямоугольники: сначала домик с окошком, потом крыша с трубой. Черным карандашом девочка начертила толстую волнистую линию – пусть из трубы идет дым. Теперь самым ярким – красным карандашом нужно нарисовать дорогих для нее людей. Малышка обслюнявила грифель и, сопя от напряжения, приступила к работе: кружочек, треугольник, четыре палочки – это мама.
Как же давно Ольгушка не приходила. Лисонька уже начинала забывать, как пахнут мамины духи: их аромат она вдыхала, когда женщина брала девочку на руки, и ребенок трепетно прижимался головой к ее плечу. Крошка помнила лишь, какими теплыми и нежными были у мамы руки, когда они касались детской щеки. Нет, Ольгушка обязательно придет, нужно только ждать.
Еще один кружок, треугольник и четыре палочки – так выглядит баба Люба. Мама и баба Люба держат за руку маленького человечка с косичками – это сама Лисонька. Очень хорошо получилось! – девочка отложила карандаши и оценивающе посмотрела на картинку. Нужно ее срочно кому-то показать! Жаль, баба Люба придет только к обеду. Это время Лисонька уже умела определять: большая стрелка на часах с кукушкой должна встретиться с маленькой точно под птичкой. Девочка хотела узнать, далеко ли еще стрелки друг от друга, но тут же заставила себя отвернуться. Часы с ней не хотели дружить. Если девочка смотрела на них, то они начинали ходить так медленно, что время, казалось, застывало на месте. Но если на них не смотреть, то стрелки двигались довольно резво.