Чужое знание
Шрифт:
– Ну, здравствуй, пострел, который опять везде поспел. Как самочувствие?
– поинтересовался Дункель.
– Бывало и получше, - честно признал Швед.
– Но жить намереваюсь.
– Ух ты, - Дункель даже усмехнулся.
– Намереваешься, значит? Раньше ты был более скромным и менее самонадеянным. Или уверовал в собственные силы?
– Я хорошо представляю себе уровень собственных сил, - ответил Швед уклончиво, так, чтобы толковать ответ можно было двояко.
– Тогда становится очевидным: лучше тебе не кочевряжиться, а отвечать. Всю правду, как есть. Для начала:
– Беседовал со стражем, - сообщил Швед честно.
– Любопытнейшее... существо. Или не существо - даже не знаю как его правильно обозвать.
Швед при этом покосился на маячащих за плечами долдонов-конвоиров. Сначала на одного, потом на другого.
– Скажите, а Завулон знает, что меня умыкнула Инквизиция?
Вопреки ожиданиям Дункель не стал раздражаться, и на вопрос ответил, правда чисто по-одесски:
– А почему это тебя интересует?
– Всякий маленький Иной уповает на шефа. Что еще остается маленьким Иным?
– Разве ты служишь в Дневном Дозоре Москвы?
– Вы прекрасно знаете, что нет.
– Тогда с какой стати ты считаешь Завулона своим шефом?
– С той стати, что так решил Завулон, а маленьким Иным... ну, вы поняли.
Дункель поморщился:
– То хвалишься, то прибедняешься... Держись уже какой-нибудь одной линии, а то смотреть на тебя тошно.
Очень хотелось ответить: "Тошно - так и не смотрите!", но это прозвучало бы чересчур дерзко, практически по-хамски. Дункель, конечно, поговорить любит, но это по-прежнему один из самых сильных магов средневековой Европы, и со времен средневековья он стал только сильнее. Никакого везения не хватит, чтобы уклониться от его гнева. К тому же, он облечен еще и формальными административными правами. Тут и с рядовыми-то Инквизиторами не больно поспоришь, что же говорить о высокопоставленных?
В общем, Швед промолчал.
– Слушай, Дмитрий Шведов! А давай-ка я не стану ходить вокруг да около и зайду сразу с козырей. Хочешь работать на меня? Я своих в обиду не даю.
Дункель повел головой, указывая на стоящих чуть позади телохранителей.
– Видишь какие... откормленные? Потом как-нибудь спроси их - жалеют ли они, что стали работать на меня?
Швед постарался сформулировать ответ подипломатичнее:
– Предложение от Иного вашего уровня - это, безусловно, честь. Но если я его прямо с ходу приму - боюсь, у Завулона возникнут ко мне законные претензии. А когда у магов уровня Завулона возникают законные претензии к магам уровня меня, легко представить какой из сторон вскорости сделается нехорошо.
– От Завулона, да и не только от Завулона, я тебя прикрою, - пообещал Дункель.
– Увы, я хоть и молод, но ужасно консервативен и предпочитаю, чтобы ко мне не возникало претензий даже от равных мне по силе Иных.
– Скучная ты личность, Дмитрий Шведов!
– недовольно констатировал Инквизитор.
– Как и все русские. Вы почему-то всегда отказываетесь от перспектив и денег ради сомнительных принципов, которые на самом деле скорее предрассудки.
– Честь и верность - это не предрассудки. А продажных шкур и среди русских предостаточно, увы.
– Гораздо меньше, чем среди нерусских,
Швед помедлил. В голове сами собой всплыли слова Завулона: "Если будут спрашивать - не выделывайся и отвечай, причем, правду - тогда точно не запутаешься". Прямой смысл именно так и поступить, а там - авось кривая вывезет. На авось надеяться - тоже очень по-русски.
– Потому что в тот момент я ждал вводных от шефа. Долго ждал, десять лет. А Кондор дал понять, что тоже работает на Завулона. Мне и в голову не пришло, что на самом деле это не так.
– Кондор предъявил исчерпывающие доказательства?
– Кондор предъявил нечто, что я счел доказательствами.
Дункель ненадолго задумался.
– Погоди, - пробормотал он.
– Неужели, доказательством этим было стило? Но что оно доказывало?
Швед не очень понял о чем говорит Инквизитор.
– Чтобы долго не объяснять, Кондор открыл мне часть своих замыслов - в том, в чем они касались меня и моей предполагаемой миссии. То, что я увидел и осознал, частично было запечатлено в манере моего шефа. Его почерком. Вы же знаете, почерк подделать трудно. Я, конечно, не самый сильный в Европе маг, но уж вампиру-то в этом смысле никакого мага не провести, даже если маг такой слабый, как я, а вампир такой старый, как Кондор.
– Ну, вот, опять прибедняешься, - поморщился Дункель.
– Ну, допустим, поверил ты ему. Но отчего же тогда побежал к схрону тем же вечером, без разведки, без подготовки? А?
– Да не знал я ни о каком схроне и ни о каком страже вплоть до сегодняшнего дня! Кондор меня вообще не в схрон посылал, а в квартиру, в этом же доме. Намекнул, что там по соседству есть сумеречный подъезд и посоветовал туда не соваться, держаться подальше. Я и не совался. В квартиру он посылал меня якобы за книгой, но ее там не оказалось. Вот и все. Кондору о том, что книги не нашлось, я сообщил по телефону и больше его не видел и не слышал. Куда он делся - не знаю.
– Ты должен был встретиться с ним в домике Юсуповых в Балаклаве?
– Да. Но Кондор не пришел, не знаю почему.
Дункель задумался, неподвижно застыв и по обыкновению вытаращив глаза в пустоту. Так он сидел довольно долго, но в конце концов встрепенулся и сказал:
– Ладно. Теперь расскажи, что произошло в схроне.
Швед насупился и опустил голову. Не хотелось ему рассказывать, откровенно говоря. Не потому, что он пережил нечто тайное, сакральное или секретное - гораздо больше он опасался, что свои, Темные, могут счесть, будто он, маг Дмитрий Шведов, вот так вот легко и просто лег под Инквизицию. Давно не осталось сомнений, что вокруг Пустой Книги затеяна крупная многуровневая игра, в которой сам Швед - в лучшем случае пешка. Именно в процессе подобных игр низшие фигуры идут в расход или размен, а иногда и наверх прилетает довольно ощутимо - вспомнить хотя бы с завидной цикличностью повторяющиеся украинские смуты.