Чужой сын
Шрифт:
— Я там и был. — Макс опустил нож и повернулся к ней спиной.
— Эй, подожди. — Дэйна схватила его за плечо, развернула к себе. — Ты плакал.
— Ну и что? — Он стряхнул ее руку и вошел в хижину, Дэйна следом.
— Что случилось? — Она толкнула его в автокресло, рядом с которым на ящике лежал дымящийся косяк и стояла банка пива. Затянувшись, она передала косяк Максу. Потом отпила пива и поморщилась. — Рассказывай.
Понадобилось пятнадцать минут, чтобы сердце Макса перестало бешено колотиться. Он не хотел показывать, как испугался, когда услышал, что кто-то открывает дверь хижины, но Дэйна все равно все
— Рассказывай, — повторила Дэйна.
Макс понимал, что только она одна во всем мире сможет понять его, но после их поцелуя… разве мог он рисковать? Разве мог разочаровать девушку, которая ему по-настоящему нравится? Да, ему и прежде нравились девушки. В старой школе. Но именно из-за них он оттуда и ушел. Его тогда разыграли, подстроили все так, чтобы высмеять. А учителя прикинулись, будто ничего не произошло, будто так и надо. Выходит, пока ты не пройдешь испытания из насмешек, издевательств и унижений, тебе не стать настоящим учеником Дэннингема.
Макс отвернулся.
— Да ничего не случилось. Просто плохой день. — То же самое он сказал классному в Дэннингеме. — А ты? Ты что, бежала?
— Да. Пришлось убегать от этих сучек. — Она ухмыльнулась с наигранной бравадой.
— Что они сделали?
— Да как обычно. Только я бегаю быстрее. — Дэйна рассмеялась, взяла из его пальцев косяк и затянулась. Помолчала. Вернула косяк, чуть влажный от ее слюны. — А теперь ты рассказывай. Хватит строить из себя крутого.
Хватит строить из себя крутого.Перед закрытыми глазами замелькали картинки того, что случилось в Дэннингеме. Они напали на него в душе, ударили ботинком в висок, отобрали все деньги и смеялись, смеялись. Как давно-давно, когда в детском саду мальчишка отодвинул стул и он с размаху шлепнулся на пол, а родители лишь посмеялись; и позже, когда его столкнули с лестницы и он сломал ногу, а родители были слишком заняты, чтобы расспросить, что же случилось; и все эти мелкие происшествия, в столовой как-то сыпанули целую солонку в суп и заставили есть; и все это барахло, что у него вечно отбирали, калькулятор, телефон, часы, что подарил отец, деньги на завтрак; и все эти шуточки, все эти прозвища и клички, все эти насмешливые улыбки учителей и гогот одноклассников, и как никто не желал быть с ним в паре на лабораторных…
— Макс?
Он почувствовал, как Дэйна пальцем провела по его щеке, смахивая слезу.
— Что случилось? Расскажи мне.
— Просто устал от всего. Бывает. — Он улыбнулся и глотнул пива. Но никакое пиво не могло уничтожить вкус мочи.
Воскресенье, 26 апреля 2009 года
Главный инспектор Мастерс считал, что боль в груди, которая появилась после того, как Кэрри и Лиа покинули участок, — это обычная невралгия от несварения. Отец Макса и его ассистентка уехали, и Мастерс и Марш попытались хоть как-то утешить женщину, которая прежде никогда не нуждалась ни в чьих утешениях. Внезапно его партнерские отношения с Кэрри превратились в отношения между полицейским и жертвой преступления. Погиб мальчик. Сын знаменитой матери. Женщины, с которой полиция давно и тесно сотрудничала. Эфирное время, что Кэрри предоставляла лондонской полиции, да еще и специальные репортажи каждые три недели были просто бесценны с точки зрения раскрытия преступлений. К тому же, если быть до конца честным,
— Полная катастрофа, — сказал Алан Марш, когда Лиа вывела из комнаты тень, которая была когда-то Кэрри Кент.
— Катастрофа для нашего участка, — резко сказал Мастерс. — Кровь из носу, нам нужно поймать ублюдков.
Он помассировал грудь. Несварение тут ни при чем, понял он. Вероятно, это сострадание.
— Я должен снова поговорить с вашей дочерью, миссис Рэй.
По привычке он предъявил удостоверение. Женщина на него даже не взглянула.
— Она что, еще не все сказала? Дэ-эйна! Полицейский опять пришел.
В гостиной на диване развалился мужчина. В ногах у него растянулся пес. Больше сесть было некуда. Тут сзади раздался голос Дэйны:
— Здравствуйте.
Казалось, она почти рада его видеть.
— Дэйна, я хотел бы еще раз с тобой поговорить. — Он взглянул на мужчину, который, похоже, не собирался двигаться с места. — Может, пройдемся?
— Ладно.
Глядя, как она натягивает куртку, которая ей явно мала, Мастерс спрашивал себя, смывается ли вообще черная подводка с ее век. Он заметил, как девушка ласково, но твердо отказала младшей сестре, которая просилась пойти с ними.
— Взрослые разговоры, Лорелл, — сказала она, погладив девочку по голове.
Они шли по улице. Макияж придавал ее лицу суровость, которой на самом деле не было. Черные волосы спереди были коротко подстрижены, но сзади падали на плечи неровными прядями, некоторые были выкрашены в оранжевый цвет. Ногти короткие и грязные, пальцы желтые от никотина.
— Хочешь сигарету? — Сам Дэннис не курил, но всегда держал в кармане пачку.
— Да.
— Я знаю, что тебе тяжело об этом говорить, но мы должны прояснить все факты, пока твои воспоминания еще свежи, — объяснил он, давая ей прикурить.
Дэйна кивнула и затянулась.
— Ты — наш единственный свидетель. И это твой шанс оказать Максу последнюю услугу.
Она шмыгнула, помолчала, затем сказала:
— Да, вы правы. Что вы хотите знать?
— Начни со вчерашнего утра. Перед тем как ты встретила Макса…
— Я зашла купить чипсы. — Она замолчала, как будто ждала, что он ее отругает. — Я прогуливала. Ненавижу биологию, потому что эти девчонки со мной в одной группе.
— Где ты купила чипсы? — Он старался идти помедленнее.
— В ларьке недалеко от школы. Все туда ходят.
— Что было потом?
— Я вернулась в школу. Хотела сесть где-нибудь на школьной ограде и поесть. Дождаться Макса. Он тоже не любил биологию.
— Итак, ты сидела на ограде?
— Ага. Там все курят. Учителям по фигу.
— Долго ждала?
Дэйна подумала.
— Минут десять, наверное. Я не успела съесть все чипсы.
— Макс сел рядом с тобой?
Она раздавила окурок носком ботинка.
— Ага.
— Какое у него было настроение? Я слышал, что он… немного не вписывался в коллектив.
Дэйна горько рассмеялась.
— Немного чего?
Мастерс не ответил. С минуту они шли молча. Мастерс злился на себя. Идиот.
— Вы просто не понимаете, да? — наконец спросила Дэйна. — Не понимаете, как это все устроено. Как ведут себя другие подростки и вообще как это — быть другим.
— Когда-нибудь ты мне расскажешь. А сейчас я хочу знать, что случилось в пятницу. Итак, ты сидела на ограде, ела чипсы, а потом?
Дэйна глубоко вздохнула.
— Потом появились они. Внезапно, вроде как ниоткуда.