Цикл о Звезднорожденных (фрагмент)

Зорич Александр

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРОБУЖДЕНИЕ ВЛАСТЕЛИНА

ПРОЛОГ

"Я, Элиен, сын Тремгора из Ласара, уроженец Харрены, начинаю эту повесть с единственным и благим намерением == дать историю Круга Земель так, как ее можно видеть сквозь толщу веков сейчас, в безвестном году после Исхода Времен.

Если ты, мой невозможный и немыслимый чтец, сейчас видишь и читаешь это, значит ты == это я, Элиен, сын Тремгора из Ласара, уроженец Харрены. Вспомни себя! Ты, навеки заключенный в безвременье и пустоте Стеклянного Шара, впал в безумие и возомнил себя кем-то, кем ты в действительности не был и не можешь быть. Ибо эта книга, эти

проклятые бесконечные Скрижали, обречены на вечное пребывание здесь вместе со мной и никому из живущих под Солнцем Предвечным не дано увидеть их никогда. Значит ты, открывший начало Скрижалей, либо не существуешь (что невозможно), либо являешься мною. Вспомни себя и довольно об этом!

Я, Элиен, Звезднорожденный, сын Великой Матери Тайа-Ароан, познавший и добро, и зло, и грань между ними, клянусь сообщать одну лишь правду и ничего кроме правды. Пусть порукой этим словам послужит моя совесть Звезднорожденного == единственное, что осталось в этом проклятом Омуте Мироздания."

Элиен, сын Тремгора. "Исход Времен"

ГЛАВА 1. ИЗМЕНЕННАЯ И ОБРАЩЕННАЯ

* 1 *

Лодки и крошечные парусники торговцев креветками и морскими грибами неторопливо расползались из гавани, залитой расплавом закатного золота. Навстречу им в гавань заползал черный файелант Гамелинов. Никаких сомнений == послы.

Из укрытого за горизонтом Пояса Усопших, невидимого и неустранимого, как сама смерть, несся вечный безмолвный зов гибели. Никто не слышал его. Никто. День уходил, еще один день уходил в небытие.

Тай-Кевр Неистовый, глава Дома Пелнов волею Сильнейших и Синевы Алустрала, рассеянно провожал взглядом посудины торговцев.

Он не любил креветок. Он не любил море. Тай-Кевр любил женщин и власть над ними, Тай-Кевр ненавидел надменный Наг-Нараон и владетельных Гамелинов == Двуглавых Лебедей, отродье Стали и Ветра.

Десять лет назад Гамелины в кровопролитной войне обезглавили все Благородные Дома Алустрала. В том им помог Последний из Конгетларов и чужеземцы из Сармонтазары. Медоточивые уста поэтов вознесли подвиги Гамелинов к самому Намарну, продажные составители исторических хроник уложили деяния и слова Герфегеста-мертвителя в тесные саркофаги лжи.

Помнит ли кто сейчас в Реме Великолепном, как все клоаки столицы волею Гамелинов были через край полны кровавыми нечистотами?

Судачат ли морячки и солдаты Торвента Мудрого о том, что десять лет назад Рем Двувратный обратился Ремом Безвратным, ибо обе его гавани обмелели от тысяч трупов, закованных в тяжелые доспехи?

Пристойно ли вспоминать сейчас в Наг-Нараоне, что его отец, Шаль-Кевр, нашел свою смерть от темного распутства Хозяев Гамелинов?

Что его брат, Глорамт Смелый, пал от руки Герфегеста == плененный и безоружный?

Нет. Нет, ибо сейчас Гамелины сильны как никогда.

* 2 *

Это было вчера == гавань, расплав закатного золота, мысли == жесткие и прямые, как клинок. Сегодня были угрюмые стены Судного Плаца, безмолвные изваяния воинов, толпа зевак, колышущаяся за спинами оцепления, ужас и отчаяние обреченных на смерть.

== Хозяин, ты должен... == прошелестел шепот распорядителя над ухом Тай-Кевра.

"Да". Тай-Кевр мысленно согласился с ним. Он должен вершить правосудие. Пятеро == четверо мужчин и одна женщина == ожидали своей участи. Их руки были скручены за спиной жестокими жилами, проваренными в шипучей соли, их шеи == прикованы к медным столбам. Палач лениво ковырялся в разинутой пасти серебряной зубочисткой.

Неплохой улов поимела вчера морская стража вотчины Пелнов. Под хрустящими креветками и осклизлыми морскими грибами в одной из лодок сыскалось кое-что поинтереснее. "Дым-глина" == это почти как обычно. За добычу, укрывательство и продажу хуммерова дурмана секут плетьми, рвут ноздри и благословляют рудниками. Там можно жить (не очень долго), оттуда можно сбежать (не очень часто). Но кроме "дым-глины" угрюмые мужики из притонов проклятого Лорнуома привезли с собой женщину. Мертвую женщину. Это была чересчур тяжелая улика. Убийство. Во всем Круге Земель убийца подлежит смерти. Четверо убийц == четырем смертям. Через пяти ступенчатый излом. Но было и еще нечто худшее.

Тай-Кевр переспрашивал лекаря трижды. Женщина была бездыханна? Да. Хладная сталь не туманилась ее неслышным дыханием? Нет. Сердце молчало? Да.

Тай-Кевр посмотрел на нее в последний раз. Узкое лицо, обрамленное змеистыми прядями == черными, как смоль. Подбородок, словно выточенный из лунного камня. Молочная кожа. Ноги, совершенство которых можно оценить даже сквозь вязанки веселого хвороста, наваленные до самых бедер. Аккуратный треугольник курчавых волос над непознанной мглой женской жемчужницы. Благородная?

Сегодня и сейчас женщина была жива. Жива, как и четверо ее мнимых убийц, в один голос утверждавших, что отыскали ее тело в Поясе Усопших. Тем хуже для них и для нее. Потому что есть лишь одно преступление, которое тяжелее убийства == Изменение и Обращение. Изменение естества вещей и Обращение порядка вспять. Мертвому не обратиться живым. Так было, так есть и так будет. Отступников ждет смерть. Через испепеление.

== Повелеваю... С первыми звуками его голоса время остановилось. Толпа онемела. Яблоко в руках худощавого судовладельца в щегольском желтом плаще осталось ненадкушенным. Прислужники палача напряглись, изготовившись окунуть пять факелов в чадное пламя запальной чаши. Распорядитель так и не произнес в третий раз "ты должен..."

== ...Именем Сильнейших, Синевы Алустрала и Всеведущего Зрака Намарна привести к смерти через испепеление...

Факела дрогнули, но не посмели опередить слова главы Дома Пелнов. == ...Четырех отступников мужеского рода... Тай-Кевр замолчал, ибо его глаза встретились с глазами в обрамлении змеистых прядей.

Замешательство. А что же женщина? Как же Обратившаяся? == ...Отступницу женского рода направить на дальнейшее дознание. Приговору == быть!

Тай-Кевр замолчал и перевел взгляд на распорядителя. Недоумение в его глазах незамедлительно сменилось преданностью и служебным рвением.

Распорядитель махнул рукой. Палач вытер зубочистку о край рукава и заткнул ее в пышный пук волос, венчавший его макушку. Он выбросил на пальцах четверку, потом кивнул пятому прислужнику и сделал загребающий жест ладонью == отваливай, мол, танцев не будет. Четыре факела окунулись в запальную чашу, пятый полетел в хворост незажженным. Так надо.

Судовладелец в сердцах швырнул яблоко себе под ноги. В кои то веки могли сжечь суку, да пожалели...

* 3 *

Истошный вопль самого живучего из обреченных, слышный даже здесь, в опочивальне, наконец затих.