Цикл: Рохля
Шрифт:
Вылезем. Вот уже… Хлое подтянулась, утвердившись на ногах, сделала два быстрых вдоха и закончила голосом хриплым от натуги, но звонким от торжества.
Ни любви, ни тоски, ни жалости,Даже курского соловья,Никакой, самой малой малостиНаСтихотворение Константина Симонова
– А тебя доверху хватит?
– осторожно спросила Соланж. Она была потрясена, она никогда не предполагала, что об этом пугале, о смерти, можно писать… и читать!… так вот, чтобы приподнимало.
– Не знаю, - это прозвучало беспечно, как будто Хлое была пьяна.
– У меня на черный день много чего припасено.
– Эта должна быть мраморная, если я что-то понимаю.
Мраморные ступеньки хороши, чтобы на них стоять, они устойчивы, но вот подтягиваться на них снизу - все ногти сорвешь.
– Я вижу свет, - сказала Соланж. Хлое, скорее всего, не видела, перед ней только клетчатая школьная юбка маячила. Хлое, похоже, иссякала. Голос ее звучал глуше, и новые ступеньки появлялись все реже, и их приходилось пробовать, не все они были надежны. Соланж осознала, что прошло много часов.
Корабли постоят - и ложатся на курс,Но они возвращаются сквозь непогоду…Не пройдёт и полгода - и я появлюсь,Чтобы снова уйти…Голос Хлое прервался, и ступенька осыпалась. Библиотекарша покачала головой.
– Другая интонация, - невнятно сказала она.
– Неправильная. Не безусловная. Ложь в утешение. Стихи гениальные, но мы сейчас не можем на это опереться.
А край был уже так близко, серый свет, разливавшийся над ним казался Соланж самым прекрасным из виденного в жизни. Одна бы, наверное, Хлое уже выбралась. Хм. Одна бы она тут и не оказалась.
– Нам бы сейчас очень твой друг пригодился.
– Септим? Он…
Да. Он из любых слов делал что угодно. Буквы в его руках сливались в слова, слова в картины, и он мог написать им обеим хоть крылья!
– А ты не можешь?
Хлое тяжко вздохнула. Соланж вспомнила, что она слышала по дороге, и догадалась, с какими гирями на ногах та карабкалась вверх по стене.
Надежда - мой компас земной,А удача - награда за смелость…– Закрой рот и лезь давай.
Соланж перевалилась через край колодца и упала ничком в серую жесткую траву. Хлое хватило сил последовать за ней, и жадная пасть в земле тут же закрылась. Они оказались на равнине, пустой и сирой, где задувал резкий ветер, предвестник Самайна. Солнце скрылось за тучами, все направления были равны.
– Где это мы?
– В Межстраничье.
Ветер подхватил длинные волосы Хлое. Соланж растерялась слегка: когда-то она назвала библиотекаршу девушкой-иероглифом, однако сейчас начинала подозревать, что на самом деле перед ней девушка-повесть, никак не меньше.
Произнесенное слово ничего не изменило.
– Ну Межстраничье. И что? Где это?
– Свободное место, - непонятно пояснила Хлое.
– Незаполненный промежуток среди написанных историй. Мы выпали из одной такой.
– И что теперь?
– Погуляем тут, пока там про нас еще напишут. Тогда сама собой найдется лазейка.
Соланж передернуло, потому что при слове «лазейка» ей представилась такая же бесконечная нора-труба, по какой они сюда выбрались. Второй раз оказаться там ей совсем не улыбнулось.
– Долго ли ждать-то?
– Без разницы, тут времени нет.
Нетерпеливым жестом Хлое прервала очередное наклюнувшееся «почему».
– Я отвечу на твои вопросы об устройстве мира, если буду знать ответ, или если у меня на этот счет будут внятные предположения. Я тоже всего лишь персонаж.
– Но у тебя есть опыт!
Хлое хмыкнула.
– Я персонаж, написанный так, как если бы у меня был опыт. Ты, я уверена, тоже не смогла бы объяснить основы своего мира, если бы тебя спросили.