Циклическая ошибка
Шрифт:
– Хотела бы я, чтобы вы ее получили.
– Пока "вы ее получили" не превратится в "мы ее получили", никто ничего не получит. Ну это лирика, я не агитатор, у нас за связи с общественностью другие ребята отвечают. Они в костюмах и про вселенское добро больше знают. Ладно, память твоего робота, тем более отсутствующую, мы все равно не проверим. Ломать сервера ТНК тоже рановато. Начнем с проверки складов. Я пришлю тебе человека.
– Спасибо!
– Да не ори ты так, не за что. Ладно, хакер, бывай. Пойду своих проверю, может, там уже кто жабры отрастил, столько в воде сидеть...
Граф упруго поднялся и кивнул, давая понять, что аудиенция окончена. Стянул футболку, бросил на лежак. Сделал несколько шагов в сторону воды, потом вдруг обернулся и довольно прохладно поинтересовался:
– Болтают, ты Гавриила Войцеховского искала?
Аня, с трудом удержавшись от того, чтобы округлить глаза и вытаращиться на Графа как баран на новые ворота, быстро кивнула:
– Ага.
– Ну так вот не ищи.
– П-почему?
– опешила она. Вряд ли Граф был в курсе, что хакер мертв. Тем более, что они вовсе не обязательно имели в виду одного и того же человека.
– Потому что Войцеховский нахлебался достаточно, чтобы ему хоть умереть спокойно дали. Если он у тебя деньги спер или вирус какой подкинул, мне скажи, уладим.
– Э... Вы общаетесь?
– Не видел его лет двенадцать. Нет, не общаемся. Я удивлен, что он вообще до сих пор жив.
Аня собрала волю в кулак и, глядя в траву, вытолкнула:
– Он погиб в мае. Он... он болел сильно.
Граф, конечно, в лице не изменился и не дернулся, но плечами повел несколько нервно. И ровно напомнил:
– Бутылку в урну не забудь выкинуть, здесь дети ходят. Счастливо.
– Пожалуйста! Мне очень нужен его адрес!
Тот явно колебался.
– Да чего тебе от него надо?
– Я... я откупиться хочу.
Граф, наконец, скривил губы, неожиданно как будто постарев лет на десять, и процедил:
– Многие хотят. Но ни у кого не получится. Адреса не знаю. Знаю, что он окончил Бауманку в сорок шестом году, дальше сама разберешься. Я пришлю тебе человека для складов, - уже спокойнее повторил он и быстро спустился к воде.
Провалиться бы Ане на месте, если тому не было так же стыдно, как ей самой. Она в полной прострации побрела к Грише.
Андроид действительно сидел в позе, которая со стороны выглядела совершенно расслабленной, правда травинку не столько жевал, сколько просто держал в зубах. А девушка, очень демонстративно загоравшая шагах в пяти от него и как раз размазывающая по стройным ножкам масло, царапнула Аню презрительным взглядом. И, убедившись, что объект интереса и впрямь занят такой вот лохудрой, убрала бутылочку, поднялась и модельной походкой направилась к пруду.
– Девиц клеишь, Гриш?
– поддела Аня. Как-то с этой точки зрения она проблему никогда не рассматривала, но, пожалуй, да, тот, кто не видел Гришу полуразобранным, покоцанным пулями, располосованным лезвиями и в прочих видах непотребного состояния, вполне мог счесть его симпатичным.
– Клею я обычно корабли. Эта девушка и так целая. Условно.
– Условно?
– Некоторые части содержат импланты, можно сказать, что они вшиты.
Аня аж фыркнула. В ней чуть ли не впервые в жизни проснулась женская солидарность:
– Ужас. Она старается, строит глазки, а ты видишь силикон. Это конфликт вселенных.
– Нет, это настройки визоров.
Поспорить было сложно.
– Если ты перестанешь бухтеть, я тебе расскажу, о чем мы говорили. А пока, будь другом, пробей, сколько Гавриилов Войцеховских выпустилось из Бауманки в сорок шестом. Посмотри соцсети. Твой процессор рядом с моим компом - как звездолет рядом с телегой, - здесь Аня не льстила и против истины не грешила: насколько она поняла из объяснения Андрея, штуковина, стоявшая сейчас в голове Гриши, конечно, уступала большим вычислительным машинам, но не так, чтобы уж очень сильно. То, что она искала бы несколько часов, если не сутки, тот сделал бы в разы быстрее.
Гриша минут на десять "ушел в себя", потом рапортовал:
– Данных в открытом доступе нет.
Правда, увы, Гриша мог искать только на общедоступных ресурсах. А это сильно сужало область поиска.
– Ладно, а родилось в период с двадцатого по двадцать четвертый год? Фамилия редкая, мне кажется, их не может быть много.
– Аня растянулась на траве рядом и ждала, подставив лицо солнцу. На этот раз поиск продлился дольше.
– Это как раз годы распада Красной империи, то есть демографическая яма и отсутствие порядка в документах. Я проверил все республики. В общей сложности, родилось восемь человек с таким именем. Или двадцать пять, если прибавить Польшу. Данные из соцсетей, новостных сайтов и открытых архивов учебных заведений. Их могло быть больше.
– Так, уже что-то. Давай поляков пока отбросим, их много.
– Принято. Двое умерли в младенчестве. Третий погиб в возрасте двадцати трех лет. Остальные на данный момент живы.
– Можешь подгрузить их фотографии? Или нет, вот, сравни просто вот с этой, - Аня вывела на экран "фоторобот" Гавриила.
– Совпадений среди пятерых живых не найдено. Но с вероятностью в восемьдесят процентов это человек, который по данным инфонета погиб в две тысячи сорок седьмом году.
Аню тряхануло:
– Погиб, Гриш? Ты не говоришь "умер", почему?
– Потому что это не смерть от естественных причин, а несчастный случай. Взрыв бытового газа.
С каждым новым поворотом становилось все менее понятно. Как ни странно, чем больше данных Аня находила, тем меньше они желали построиться хоть в какую-то схему. А Граф явно темнил.
– Потрясающе. Остается понять, как я умудрилась говорить с ним через тринадцать лет после этой трагической случайности.