Цирк Обскурум

Найт К. А.

Я продолжаю подтягиваться вперед, используя силу рук, несмотря на дрожащие мышцы. Я долго не продержусь, но я не сдамся.

Я тащу свое тело к свету до тех пор, пока не перестаю двигаться дальше. Когда я оказываюсь почти у его ног, он опускается на колени, протягивая ко мне руку поближе, как будто знает, что я не могу стоять. Из последних сил, что остались в моем умирающем теле, я вкладываю свою окровавленную руку в его ожидающую ладонь, держа карту джокера между моей кожей и его. Я даже не поняла, что она все еще была у меня, прилипшая к моей ладони от моей крови.

Кажется, что его улыбка становится только

шире, и я знаю, что этот таинственный спаситель гордится мной.

Я сделала свой выбор.

Я выбрала жизнь.

Что теперь?

Глава

6

Какое-то мгновение мы просто смотрим друг на друга, совершенно не двигаясь. У меня нет сил, и кто бы это ни был, между нами повисает молчание.

Меня дергают вперед так внезапно, что с моих губ срывается крик, и я проваливаюсь через чердачный проем, спускаюсь по лестнице и падаю вниз, приземляясь прямо в поджидающие объятия. Мои глаза расширяются, когда я вглядываюсь в еще одно лицо в маске, на этот раз более страшное, чем предыдущее. Это маска клоуна с ярко-красным носом и красным ухмыляющимся ртом, но его черные глаза обрамлены синевой, которая каскадом стекает по щекам. На лбу у него изображен маленький символ лопаты. Его сильные руки поднимают меня все выше, пока я не оказываюсь крепко в его объятиях, несмотря на убийственную маску клоуна. Я поворачиваю голову, осторожно кладя ее на его плечо, когда другой выскакивает из проема и поворачивается к нам с кивком, держа карточку так, чтобы на нее падал красный свет.

Кажется, между ними происходит какое-то безмолвное общение, а затем тот, кто держит меня, поворачивается и направляется по моему коридору, отчего он кажется таким маленьким. Именно тогда я понимаю, насколько на самом деле велик тот, кто меня держит. Он практически гигант и без усилий несет меня вниз по лестнице, прямо в мою гостиную.

Здесь есть еще две массивные фигуры, которые также в масках.

У одного глаза в форме сердца и губы с разрезами на каждой щеке. У другого ромбовидная форма с красными ромбовидными щечками. У него такая же жутковатая улыбка, как и у других, и человек, носящий ее, небрежно прислоняется спиной к моему камину.

Тот, что с сердечками, обходит стул в центре комнаты, и мои глаза расширяются, когда я вижу привязанного к нему Роджера. Его глаза широко раскрыты и полны ужаса, а во рту яблоко, в красную кожуру которого воткнуты бритвы. Его руки и ноги привязаны к одному из обеденных стульев колючей проволокой, и она прорезает его одежду, из-за чего кровь капает на ковер внизу.

Ему это не понравится. Ему не нравятся пятна, лениво думаю я, пока он борется.

Он пытается пошевелить ртом и выплюнуть яблоко, его взгляд останавливается на мне. Его сопротивление, кажется, только усиливается, когда он что-то кричит мне. Слова доносятся приглушенно, так что я не могу разобрать, что он говорит. Стул дребезжит от его усилий, его идеальный костюм перекошен и забрызган кровью. Похоже, у него на лбу образовалась шишка.

Наверное, мне следует испугаться, но я просто расслабляюсь в объятиях человека в маске, пока он держит меня. Я чувствую себя в безопасности в его объятиях, и в любом случае, у меня недостаточно сил, чтобы пошевелиться. Мое тело онемело, большая

часть боли начинает утихать, уступая место блаженному кайфу, от которого моя голова начинает клониться в сторону. Наверное, это плохой знак, но, когда я смотрю на перепуганного Роджера, мне, кажется, все равно.

Я упиваюсь его страхом и запоминаю его. Он столько лет питался моим, поэтому от вида моего обидчика, моего мучителя, такого слабого и напуганного у меня кружится голова. Это чувство трепещет у меня в груди, согревая меня.

Первый человек в маске с чердака проходит мимо, размахивая в одной руке красно-черным цирковым молотком. В другой он держит карту джокера, как декларацию, чтобы остальные могли ее увидеть, прежде чем передать ее человеку в бриллиантовой маске.

Тогда я предполагаю, что он главный.

Я не могу сказать, как он выглядит, но он выше Роджера и шире в плечах, хотя с головы до ног одет в черное. У него большие руки, одна покоится на черном хлысте, намотанном на бедро. Другой берет карточку и поднимает ее к свету, разглядывая, и я вижу бриллианты, нарисованные у него на руках.

— Ты позвала, — говорит он под маской.

Его голос темный и плавный, почти лиричный, как песня, и он вторит биению моего сердца, казалось бы, возвращая его к жизни.

— Я? — Спрашиваю я, мой хриплый голос едва слышен в тишине.

— Ты этого не делала? — спрашивает он, наклоняя голову. Тот, что с молотком, хихикает над этим жестом, и звучит это немного маниакально. Роджер переводит взгляд с меня на него, но я не могу отвести глаз от человека с бриллиантами.

— Я… я хотела жить, — шепчу я, но он слышит меня.

— И это все? — Шелковый голосок проникает внутрь меня, в то темное место, которое я прячу. Это разрушает мою защиту, обнажая мои секреты и мои самые темные желания.

— Я… я хотела жить, — повторяю я, переводя взгляд на Роджера. — И я хотела отомстить.

Пальцы бриллиантового человека переплетаются, и я с благоговением наблюдаю, как карточка внезапно исчезает, словно по мановению волшебной палочки.

— Тогда добро пожаловать в Цирк. Он выпрямляется. — Ну что, начнем?

— Начнём? — Спрашиваю я, сбитая с толку, когда они приближаются к Роджеру.

— Чтобы удовлетворить зов и отомстить, — говорит он мне, и эти слова окутывают мою душу. — У тебя синяки под глазами. Клаб, окажешь ли ты мне честь?

Тот, что с молотком, тот, что с чердака, обращает свое внимание на Роджера, прежде чем подойти ближе. Я наблюдаю, открыв рот и встревоженная, но и немного счастливая, как человек в маске дважды бьет Роджера кулаком в лицо, целясь в каждый глаз. Роджер кричит, но ему мешает яблоко, и от его рывка стул падает назад. Когда Клаб уходит, я вижу, что у Роджера под глазами уже появляются синяки.

— Твои ребра. Тебе трудно дышать, — комментирует Даймонд, а затем кивает. На этот раз тот, что в маске в форме сердца, подходит ближе, достает откуда-то нож и вонзает его в бок Роджера. Я ахаю, наблюдая, как он вытаскивает окровавленное лезвие и крутится, почти танцуя вокруг спинки стула, прежде чем вонзить его в другой бок. Он вытаскивает его, и когда ему это удается, Роджер задыхается, изо всех сил пытаясь дышать, от боли его лицо бледнеет, когда он кричит.

— У тебя на шее синяк. Он душил тебя, не так ли? — Спрашивает Даймонд, хотя, похоже, ему не нужно подтверждение.