Цирк приехал!
Шрифт:
Лешкино изобретение оказалось чудом техники. Оно состояло из сложной системы колечек, шпулек из-под ниток, рычажков и едва видимых веревочек. Отдельно был изготовлен пульт управления, который поместили на задней парте.
Лешка подделал ключ к кабинету естествознания, и ребята тайком забирались туда — устанавливали конструкцию.
И вот вчера состоялся спектакль. Эффект превзошел все ожидания. Скелет шарил в воздухе руками, поднимал высоко сгибающиеся в коленях ноги, вертел черепом.
Перепуганные
Последним выступал Иван Михайлович Кадулин, рыночный фотограф. Он торжественно пообещал всем родителям, школьникам, учителям, вожатому и директору выпороть сына так, чтобы тот впредь не только не трогал скелета, а вообще, если увидит где-нибудь кость, за версту её обходил.
Ребятам объявили выговор, и они дали честное пионерское никогда не трогать скелета.
После собрания ребята долго не расходились.
— Меня другое интересует. Кто Аркадию Викентьевичу нафискалил про скелет? Кто нас всех выдал? — горячился Влас. — Сам он никак не мог узнать про сюрприз! Никак!
Ромка сощурил глаз и загадочно произнес:
— Подождите, ребята! Скоро у нас такой сюрприз будет, что на землю попадаете! Если выгорит у меня дело одно, будет для всех из сюрпризов сюрприз. А фискала найдем! Обязательно!
На следующее утро Ромка Смыкунов принес в школу два свертка, тщательно перевязанные множеством бечевок. На пакетах было написано большими буквами «С С С» и нарисовано множество знаков вопроса.
— Что это значит? — приставали к Ромке ребята.
— Совершенно секретный сюрприз! — расшифровал таинственные буквы Ромка.
Первый сверток был длинный и твердый, второй поменьше, квадратный и на ощупь мягкий.
— Что внутри? — приставали ребята. Ромка загадочно улыбался:
— После уроков!
Что-что, а сюрпризы Ромка преподносить умел!
И вот после занятий, закрыв дверь класса изнутри на стул, Ромка торжественно распаковал первый сверток. В нем оказался насос. Обыкновенный велосипедный насос.
— Ну и сюрприз! — рассмеялся Валька Кадулин.
— А у тебя и такого нет! — огрызнулся Ромка и, изобразив на лице презрение, добавил: — А впрочем, если кому неинтересно, могу и не показывать!
Он взял насос и стал медленно упаковывать его в газеты.
— Не прячь! — закричали ребята.
Ромка долго ломался, потом быстро, как фокусник, развязал второй сверток.
Ребята ахнули. Перед ними на груде старых газет и веревок лежал новенький футбольный мяч. Не самодельный тряпичный, не разноцветный детский, не волейбольный, а настоящий. Футбольный. Оранжевого цвета.
Налюбовавшись вдоволь произведенным эффектом, Ромка небрежно бросил:
— Если кто желает, может качнуть!
Насос яростно засопел. Он переходил из рук в руки. Всем разрешил Ромка качнуть понемногу, даже Вальке.
Последними накачивали Нина и Борька. Когда мяч раздулся, Ромка проверил его упругость и сказал:
— Стоп! Хорош!
Накрепко зашнуровав тесьму, Ромка подержал мяч на руке, любуясь им, а потом, звонко стукнув об пол, поймал и положил перед собой на стол.
— Нравится?
— А то нет! — ответили ребята.
— То-то и оно! Только это не мой мяч! Дружка одного! — И Ромка печально вздохнул.
— А можно поиграть? — поинтересовался Борька.
— Можно. Но сложно. Есть условия…
— Какие? — понеслось со всех сторон.
— Дорого просит дружок. Не осилить.
— Сколько? — спросил Петька Бурлаченко.
— Двести двадцать бабок. По десять с игрока.
— Всего? — обрадовался Влас — Чего же ты так расстроился? Как, ребята, осилим?
— Ладно, — согласились все. — Зато будет общий мяч.
— Вы меня не так поняли, — грустно сказал Ромка Смыкунов. Он словно невзначай вытащил из кармана битку — боевую бабку, поиграл ею и положил рядом с мячом. — Вы думаете, мячу цена двести двадцать бабок? Двести двадцать ничего не стоящих мослов? Такому мячу? Заграничному мячу? Нет, это одна игра столько стоит.
Ребята печально глядели на мяч и бабку. Бабка по сравнению с оранжевым, сияющим, как солнце, мячом казалась совсем никудышной.
— Как — одна игра? — переспросил Валька Кадулин. Так, очень просто! Два тайма… — вздохнул Ромка.
— Не понимаю… — сказал Валька.
— А чего тут понимать! — вспыхнул Влас. — Он хочет мячик сдавать напрокат. Как рояли! Только за рояль даже нэпман, даже буржуй недорезанный больше одного мосла в день не запросит, постесняется, а он с товарищей…
— А я-то здесь при чем? — пожал плечами Ромка и опустил глаза. — Это он, дружок мой, столько просит.
— Какой дружок? — с недоверием спросил Валька.
— Кто он? Как фамилия?
— Вы его не знаете, — ответил Ромка, шаркая по полу ногой.
Все промолчали.
— Ну что ж! Нет так нет! — Ромка надул и без того толстые щеки, спрятал в карман бабку, взял мяч, расшнуровал широкую белую тесьму и вытащил ниппель. Из камеры с силой вырвался воздух: пш-ш-ш!
— А может, он уступит, дружок-то твой? — с надеждой спросил Борька.
Ромка тут же крепко зажал пальцами ниппель камеры, и шипение прекратилось.
— А сколько дадите?
— По бабке за тайм! — предложил Влас. П-ш-ш-ш!
— Стой!
Шипение прекратилось.
— Твоя цена? — спросил Влас.