Цирк Зверей
Шрифт:
Все эти мысли пронеслись в его голове буквально за доли секунды, а потом женщина наклонилась, прикоснулась к его плечу и шепотом, больше похожим на порыв ветерка, произнесла одно единственное слово:
— Гарп.
Антон понял, что это не его мать (с каких это пор, она начала разговаривать мужским голосом?) почти сразу же, но сделать уже ничего не успел: его словно парализовало, он перестал чувствовать свое тело, не мог пошевелить ни единым мускулом, мог только смотреть на хитро ухмыляющуюся физиономию того, кто представился его матерью. Он хотел крикнуть, предупредить остальных, но смог только едва слышно простонать… а может и не едва слышно, а совсем неслышно.
Женщина потянула его за собой, и он пошел, совершенно не чувствуя ног, не в силах двинуть рукой или повернуть голову. Чего там, он не мог даже закрыть глаза, которые уже начали болеть от тусклого света квартиры. Было удивительно, что удавалось дышать.
Он слышал, как вокруг него говорят что-то, но не мог понять — что именно. Пылинки, летающие перед глазами, казалось, издавали низкое атональное гудение, размывающее все остальные звуки вокруг. Захотелось спать, голова стала тяжелой, но не было возможности даже моргнуть. Сознание начало окутывать темными пологами дремоты, он бы зевнул — но и это оказалось не под силу.
А потом закричала Настя, ее крик вонзился в затылок серебряной иглой, Антон попытался дернуться, но его подхватили, все вокруг завертелось, и он вдруг полетел куда-то вниз. Ослепительная вспышка белого света резанула по глазам, из них хлынули слезы, он попытался закрыть их, но ничего не получалось. Яркий свет заполнял зрачки, желая, судя по всему, добраться до мозга и сжечь его. И тогда он останется слепым безумцем, и это будет…
Все кончилось так же неожиданно, как и началось. В ноги ударил пол, и мальчик упал на опилки, пахнувшие чем-то горьким и неприятным. Свет стал мягче, но он почти ничего не видел из-за льющихся слез. Глаза горели словно бы изнутри, не было никаких сил терпеть эту муку. Он застонал.
— Все здесь? Проход закрылся? — спросил мужской голос над Антоном.
— Дверь вроде как закрыта, босс, — отозвался знакомый грубый голос клоуна.
— Не вроде как, а проверь, — рявкнули в ответ.
Потом, над самой головой Антона:
— Давай, мальчик, вставай.
Его подхватили сильные руки, картинка перед глазами качнулась, и Антон понял, что его ставят на ноги. Перед ним снова возникло лицо немолодой женщины, которая, якобы, была его матерью. Она улыбнулась ровными зубами, приветливо кивнула ему и сказала:
— Рад видеть тебя, Игорь…Или лучше называть тебе твоим именем? А, Ан… что такое? Держите его!
Антон почувствовал, что падает: похоже, ноги его совершенно не держали. Но падение почти тотчас прекратилось, его вернули в прежнее положение. Впрочем, не прошло и секунды, как он снова стал заваливаться, на этот раз вперед.
— Босс, он не стоит, — растерянно доложил кто-то за спиной Антона.
На лице женщины отразилось недоумение.
— Боги, совсем забыл, — пробормотала она после паузы и сказала: — Праг!
Антон почувствовал, как теплая волна прокатилась по венам, мышцы расслабились и мальчик обмяк на руках мускулистого клоуна, державшего его за предплечья огромными руками. Глаза снова заслезились, и несколько секунд Антон просто тер их, пытаясь избавиться от жжения, как будто под веки насыпали песок.
— Пришел в себя? — спросила женщина.
Антон слабо кивнул.
— Отлично. Ты молодец, бывает, что после того, как их отпускают, некоторые… скажем так, расслабляются у них не только мышцы. Это приносит некоторые неудобства, да и стыдно в общем-то.
За его спиной заржали псевдо-клоуны, женщина улыбнулась краешком губ.
— Дверь закрыта, босс, — доложил кто-то за спиной Антона. Он обернулся, посмотрел на еще одного мужчину огромной комплекции, волосатого и с такой густой бородой, что он больше походил на медведя, чем на человека.
— Отлично, — ответила женщина тем же мужским голосом. — Надо будет потом вернуть ковер, пошлите кого-нибудь через недельку.
— Конечно, босс, — ответил человек-медведь.
Женщина-босс потянулась, Антон отчетливо услышал треск позвонков.
— Боги, как надоел этот маскарад, ты бы знал, Антон, — сообщила она. — Можно было бы попробовать превратиться в твоего отца, но я решил, что ты похож на мать… большинство детей похожи на свою мать. Поэтому пришлось временно прикинуться женщиной в годах. Было довольно не просто сделать эликсир, имея в распоряжении только твой образ… А ведь надо было создать что-то похожее, иначе ты бы убежал, не разбирая дороги. Этого допустить было никак нельзя, — она вдруг посмотрела на него, и Антон со страхом увидел улыбку на морщинистом лице, улыбку, которая совершенно не касалась холодно прищуренных любопытных глаз. — Нам ведь надо столько обсудить с тобой, Антон Захаров, м?
— Кто… — Антон закашлялся, горло пересохло.
— Кто я такой? — спросила женщина мужским голосом. — Разве ты не догадался.
Антон помотал головой, не решаясь говорить.
— Почему молчишь? Горло болит? — участливо спросила женщина, улыбнулась, взяла с маленького столика стакан, чуть приподняла его: — Будешь?
Антон снова качнул головой. Брать из рук этой женщины хоть что-то он не собирался.
— И правильно, — улыбнулась женщина. — Неизвестно, кстати, что бы с тобой сделал этот напиток.
Она широко улыбнулась, и Антон вдруг подумал, что эта женщина или безумна или очень близка к этому. И голос… Этот хорошо поставленный голос звучал очень знакомо.
Между тем женщина несколько секунд задумчиво смотрела на мальчика, словно решая в уме какую-то сложную задачку, а потом улыбнулась, отсалютовала стаканом Антону и сказала:
— А я, пожалуй, выпью. Твое здоровье!
И одним глотком осушила стакан.
Следующее произошло мгновенно. Не было ни вспышек света, ни громких звуков, не было спецэффектов, как сказал бы Сашка Бессонов. Просто лицо немолодой женщины вдруг исчезло, уступив место знакомому бледному лицу с горящими черными глазами.