Цитадель
Шрифт:
– Жди, - бросил он и ушел.
Оставшись одна, Тамара начала примерять обновы. Придраться было не к чему, но ей так хотелось чего-то более яркого, да хотя бы с большим декольте, чтобы все видели ее красоту, а он подобрал такое, чтобы скрывать от чужих глаз.
– Ладно, ладно. Вот выберусь отсюда, найду работу и куплю себе то, что захочу, - с грустью подумала она. – Осталось только выбраться, узнать, что умею и найти работу! Какая мелочь!
Долон вернулся сердитым.
– Пена была занята и просила принести Иву, а она…
–
– Да. Завтра сама будет сидеть голодная!
– Не надо. Отольются ей еще мои слезки.
– Это как?
– Так. Вот появится у нее кто-то такой же нестерпимый, как она сама, тогда и поймет, каково это, сносить ее выходки. А так, хоть на два дня ее голодной оставь, из упрямства будет продолжать вредничать.
Долон с интересом посмотрел на Тому.
– Ты меня удивила.
– То ли еще будет, - улыбнулась она и подошла к Брату. – Тебе нравится? – повернулась вокруг, показывая выбранное им платье.
– Да.
– Мне тоже, – потянулась к Ло и осторожно коснулась губами его губ. – Мне приятна твоя забота.
Долон бы растаял от прозвучавших слов, если бы не глаза Тамаа, с хитринкой, красивые, манящие и знающие силу своего очарования. Внутренним чутьем он ощущал, что кротость ее обманчива. Да и разница между лежавшими на кровати нарядами и подаренными им были хорошо заметны. Тамаа любила быть яркой.
– А ты очень занят? – вкрадчиво спросила она, поглаживая пальчиком его руку.
– Что ты хочешь?
– Пойдем в сад?
– Тамара чувствовала настороженность Долона и пыталась привести его туда, где они когда-то были счастливы. Он колебался. – Посмотрим на цветы, пока не отцвели, м? Быстренько туда и обратно.
Если в сад Ло шел хмурым, то среди цветов, зелени и беззаботного щебетания Тамаа расслабился и подобрел.
Глава 15
С Тамаа было легко и отрадно, и Ло совсем растаял бы от счастья, если бы не помнил ее дерзкую усмешку. Но она словно чувствовала его подозрения и старалась быть ласковой и нежной, смотрела с восхищением, а когда он начинал внимательно ее разглядывать тяжелым, проникающим взглядом, смущенно опускала глаза.
Долона охватывал азарт. Тамаа нежностью, ласковым коварством стремилась приручить его.
«Ты умна и что-то хочешь от меня. Что потребуешь, когда приручишь? Куда устремляются твои цели? Дай ступить на руку, удобно усядешься и попытаешься поворачивать голову, куда пожелаешь… - Ло усмехнулся. – Попробуй, если сможешь. Я – вольный, хомут не накинешь!»
Чем больше он узнавал Тамаа, тем больше хотел постичь мысли темной, приручить, заставить доверять. И только сейчас понял: мудрый Клахем был прав, утверждая, что никто не знает ее.
Чувствуя настрой Долона, Тамара старалась быть сдержанной, увлекательно щебетала о цветах, о Чиа, о том, как здорово было с ним сажать цветы, приятно печь пироги и ждать семью
Чтобы избежать лишнего внимания, гуляли по саду. Тауш тайком тоже поглядывал на Тому, но она считала Брата почти своим, потому спокойно относилась к его заинтересованности и снова предложила помощь, пытаясь хоть как-то отблагодарить человека, который не покладая рук заботился о ней в тяжелые дни. Да и понравилось ей возиться с цветами и кустами. Спокойно, неспешно, среди красоты.
– Пока Бокасу не нашли, не стоит ходить одной, - предупредил садовник.
– Это рискованно.
– Позже, когда появится свободное время, придем вместе. Но не в ближайшую седмицу, - пообещал Долон, и обрадованная Тамаа захлопала ресницами и прижалась головой в его плечу.
– Ничего страшного, я подожду, - покорно ответила она.
Тауш с теплотой смотрел на молодых людей. И Тома, чем лучше узнавала Брата – садовника, тем больше проникалась к нему уважением.
– А как Сахатес?
– В унынии. Сердится.
– Позвольте увидеть его. Он ведь заботился обо мне тоже, - попросила Томка, безмятежно глядя на мужчин большими глазами.
«Не темная, а девица-мечта… - насторожился Ло, отлично знающий, что Тамаа умеет постоять за себя и словом зацепить так, что надолго теряешь покой. - Затаилась?»
– Сходи. Я буду рядом.
Тамара с дрожью подходила к хлеву. Неприятные, тягостные воспоминания захлестывали, напоминая, что прошла по острию ножа, едва не рухнула в пропасть и счастливо спаслась, вопреки всему. Но на самом дне остался человек, никому не нужный кроме нее и доброй девочки. И даже их у него забрали.
Трудно было войти в хлев и тяжелее удержаться от слез, когда увидела одинокую, тощую, поросшую яркой рыжей шерстью спину Сахи. Он сидел ссутулившийся и угрюмый и с чем-то возился. Услышав шаги, повернул голову.
Увидев отчаявшуюся, несчастную морду, Тома кинулась к нему.
– Сахатес!
Он шмыгнул носом и склонился ниже к плешивому серому коту, лежавшему на его коленях и недовольно смотревшего на Томку желтыми, подозрительными глазами.
– Это я, Тамаа, - произнесла тихо она и присела радом на ветхий коврик.
– Я скучала по тебе, – Саха обернулся. – И по Чиа. Ты по ней тоже скучаешь?
Он снова шмыгнул носом.
– Слушай, а я шить научилась. Даже штаны смогу сшить, но лучше уж вместе с Чиа, опыта у нее больше моего, – Тома улыбнулась.
– Пена говорила, что она приходила и хотела увидеть тебя и меня.
Плечи Сахатеса напряглись.
– Даже не знаю, что я ей скажу, – продолжала монолог Тамара. – Альгиз хотел тебе вернуть прежний вид, а оказалась там я. Но если из меня получилось что-то дельное, и из тебя получится.
Она была уверена, что Сахатес плачет. Положила руку ему на макушку и мягко провела рукой. Он действительно плакал.