Цитадель
Шрифт:
Как бы она не подшучивала над Альгизом, не пыталась поставить в неудобное положение, Долону казалось, что Тамаа это делает нарочно, чтобы обратить на себя внимание Брата из северной крепости.
Ло знал, женщинам и девицам приятно внимание, нравится смотреть, как их добиваются, и считал, что Тамаа делает все, чтобы его раздразнить, заставить ревновать и показать, что теперь мужчины у ее ног. У него пропал аппетит, все раздражало. Хотел скорее увидеть ее, но зачатки обиды и подозрения заставили затаиться, как паука в норе, и выжидать, когда она сделает нечто, что позволило бы уличить ее в лицемерии. И в то же время, он боялся этого. Думая о Тамаа и Альгизе,
Теперь темная казалась ему коварной, изворотливой, умеющей играть и вертеть мужчинами. Вспомнил и ее слова, что она не любила мужа… Примерив ситуацию на себя, закралось подозрение, что и он ей не нужен. Несколько раз на дню Долон менял мнение: то склоняясь к тому, что она изворотливая интриганка, то отрицая ее двуличие и веря, что Тамаа действительно любит его и скучает по нему.
Перепады настроения обессиливали. Возможно, было бы легче, если бы Ло увидел ее, поговорил. В полусонном, очень чувствительном состоянии любые намеки и полунамеки усиленные подозрениями, давали ужасающий результат. Его вторая, карающая ипостась, злая и подозрительная, терзала, доводя до отчаяния. Ревность отравляла жизнь, но показала, что Тамаа нужна ему, как воздух. Это стало для Долона еще одним ошеломляющим открытием, потрясшим до глубины души. Ло чувствовал себя слабым, привязанным к ней, будто половина его мыслей ушла за Тамаа. Он испугался и впервые ощутил, что живет так же, как простые подданные, терзаемые подозрениями и ревностью.
***
Но рано или поздно они должны были увидеться. Долон шел к Тамаа напряженным, с трудом сдерживая раздражение. Желая встретиться с ней наедине, чтобы не привлекать внимание, он пришел утром, когда она проснулась и собиралась в сад.
Даже не постучавшись, по хозяйски вошел в ее комнатку. От неожиданности Тамаа испугалась, но, увидев Ло, вскочила, бросилась к нему и повисла на шее. Она была еще не одета, лишь тонкая сорочка на бретелях едва прикрывала тело. От тепла Тамаа, приятного, родного запаха Долона охватило напряжение, и он почувствовал нарастающее с каждой секундой желание.
После разлуки ее прикосновения казались Ло чувствительными, дразнящими, соблазняющими. Она тянулась к нему, касаясь губами, и он отвечал, жадно покусывая ее мягкие, податливые губы. Прижимаясь к Тамаа, Долон распалялся. Он хотел быть с ней грубым и нежным, горячим и хладнокровным. Показать, как соскучился, и, в то же время, проявить сдержанность, но Тамаа сама решила, каким ему быть, сжав рукой вставшую плоть. Медленно двигая рукой, она с придыханием прошептала:
– Я скучала по тебе, - и взглянула гипнотизирующими глазами. Она желала его, и он сильнее прижался к ней. Ло сам не понял, как его рука проникла под сорочку и оказалась на пышной груди Тамаа. Он жадно скользил по ее телу, сжимал ягодицы.
Тамару радовало, рвущееся из Ло желание. От грубых прикосновений было больно и приятно одновременно. Он покрывал ее губы, шею горячими поцелуями, иногда покусывая и терзая.
Долон нестерпимо желал ее, до боли в животе и пахе, и это злило его. Он не привык быть слабым и зависимым, но плоть не слышала голос разума. Кровь неслась по венам, обостряя чувства, и едва Тамаа коснулась мочки его уха и провела языком, он задрожал, и спешно начал задирать подол ее рубахи.
Тамаа влекло к нему не меньше, оказавшись на кровати, она принялась срывать с него штаны, и если бы он вовремя не развязал завязки, порвала бы ткань.
Долон помнил, как доставить ей удовольствие, но сейчас не мог сдержаться от нахлынувшего желания. Животные инстинкты требовали остервенело обладать ею, пометить своим запахом, убедить, что он для нее самый лучший и желанный.
Разгоряченное лоно Тамаа было влажным, и когда Долон провел по нему пальцами, коснулся сокровенного места, она застонала, отдаваясь в его власть. Выгнулась, подалась на встречу, желая ощутить его в себе.
Как только проник, Тамаа прижалась к нему, крепко обняла руками и стала двигаться в его темпе. Ло протиснул руку между их телами и положить палец на ее чувствительный бугорок. Подчиняясь нахлынувшей жажде, он двигался быстро, но не переставал ласкать ее лоно. Тамаа извивалась , кусала его за плечо, губы, шею, а потом трепетно забилась и застонала, когда ее накрыла нахлынувшая волна удовольствия. Более не сдерживаясь, он сделал несколько резких движений и закричал, зарыв голову в ее душистых волосах.
«Настроение у Долона дурное: ни здрасьте, ни ласковых слов, влетел, как бешенный. Да что с ним такое?
– размышляла Тамара, разглядывая профиль Ло, пока он отчужденно лежал на спине с закрытыми глазами и ровно дышал. – Даже не приобнял!»
На его всегда гладко выбритом подбородке Томка заметила порез и легонько коснулась ранки пальцем.
«Спешил? Нервничал? Отвлекали?» - отметила она про себя. Чувство тревоги охватывало все сильнее.
– Я скучала по тебе, - ласково пропела она, – а ты так долго не приходил…
Внезапно скривившиеся в ухмылке губы Долона застали Томку врасплох:
– Зато Альгиз часто навещает тебя, - выплюнул он с желчью и, повернув голову, посмотрел Томе в глаза.
От неожиданного, несправедливого нападения она растерялась.
– Я его не завала! Каждый раз говорила, что мое сердце занято тобой, но он не слушает! Приходит сам, утверждает, что я для него лишь любопытная тайна. Если ревнуешь, поговори с ним, может, он тебя послушает, - сдерживая рвущийся гнев наружу, Тамара пыталась говорить тихо и спокойно, но он делал все, чтобы вывести ее из равновесия. Даже лежа, умудрялся смотреть свысока, как бы отстраняясь от нее. В Томке просыпалась обида, хотелось кричать, высказать все, что думает, и в то же время плакать от несправедливых обвинений.
Долон расценил ее взволнованный ответ как оправдание, подтверждение своих подозрений, и продолжил нападать:
– Предлагаешь мне разговаривать с каждым? – зло усмехнулся он и, вскочив с кровати, принялся в спешке приводить одежду в порядок. – Если любишь привлекать внимание, научись и гнать поклонников.
- Я и так гоню! – выкрикнула Тома. – Но он Брат, я не могу грубить ему!
– И мне всех гонять? Учись вести себя достойно.
Она резко села на кровати и тихо, но жестко спросила:
– Тебе не нравится мое поведение?
Тамаа смотрела на него, опустив голову, сжав пальцами подол рубахи, но все равно ее ладони сжались в кулаки. Только по этому жесту Долон понял, как сильно задел ее, и что она непременно даст отпор.
Пожалев о своей выходке, попытался сгладить неприятную ситуацию:
– Мне не нравится, что ты любишь обращать на себя внимание! – чуть сдержаннее пояснил он, но было уже поздно.
– Да я даже не пыталась привлекать внимание! – негодуя, парировала она.
– Ты еще не знаешь, что будет, если я постараюсь завлечь! Хочешь узнать?