Цитадель
Шрифт:
Исан тоже загрустил, не психовал, не язвил, но Мэйнарт чувствовал его подавленное состояние. Обсуждать желания не возникло – вдруг ещё разругаются. Секса до прилёта на Керию тоже не случилось: Исан не предлагал, а Мэйнарт был не в настроении.
Верн удивился раннему возвращению, но расспрашивать не стал, а Теллим поменял планы на следующий день, чтобы уделить всё своё время Исану. Хотел докопаться до причин, по которым у того не выходило забеременеть.
Мэйнарт вызвался лететь с ними в госпиталь – волновался, наверное, даже больше Исана, который к этому желанию
– Оставайся с Миром, чего тебе торчать там целый день, – сказал он.
– Нет, я поеду с тобой, – твёрдо заявил Мэйнарт.
– Что тебе там делать? – закатил глаза Исан. – Следить, чтобы из палаты не сбежал?
– Ты-то можешь, – хмыкнул Мэйнарт и подтолкнул его к аэрокару.
Терапия действительно должна была занять несколько часов; расположившись на диване в комнате для посетителей, Мэйнарт включил планшет: хотел подробнее изучить личные дела новых членов команды «Нептуна» и составить примерный перечень мероприятий на первый квартал. Зачем тратить время впустую?
Не прошло и получаса, как в комнате появился переодетый в больничное Исан и опустился рядом.
– Быстро ты. Передумал? – спросил Мэйнарт, предчувствуя неладное.
– Нет, – Исан мотнул головой. – Я уже беременный.
Эпилог. Сбор
Джейсон, улыбаясь, смотрел на свою семью: пришли все, кто был ему близок. Место встречи перенесли в арийскую резиденцию – Рей считал, что даже дорога до портала может ослабить и без того изношенный организм Джейсона.
Никто и не думал возражать – прилетали на Арикту, собираясь со всей Галактики. Громко сказано, конечно, но Исан с мужем служили в человеческих секторах, а Мая судьба занесла аж на Авар. Даже Верн и Кали сумели подстроить свои планы так, что оказались на Арикте одновременно, что было редкостью для императора и премьер-министра.
Сил готовить пышный ужин у Джейсона не было – на помощь пришли Эриен, Май и Мэйнарт; под чутким руководством хозяина дома сделали все самые любимые блюда. Давать поручение слугам никто не хотел – не тот случай.
Рей просто наблюдал и всегда находился рядом, словно его присутствие могло дать Джейсону энергию. Словно Джейсон не выглядел как древний старец в сравнении со своим всё ещё молодым мужем.
Сердце Джейсона наполнялось радостью от того, что он видел. Кого видел. Пятеро родных детей почти успели вырасти: возмужавший за год разлуки Май несмело на него посматривал и явно что-то чувствовал; добродушный и всё ещё немного неуклюжий Нейт играл с младшими братьями и то и дело оглядывался на старших; Илайн витал в облаках – познакомился с курсантом полицейской академии во время практики и, несмотря на юный возраст, всерьёз думал о создании семьи; Лейс по-прежнему дулся на отца за взбучку – ему, в отличие от кузенов с Нирайди, никто поблажек в учёбе не давал, а потому все мысли были заняты предстоящими пересдачами; Тайлер просто играл со своими племянниками, близкими по возрасту: Веймир был его ровесником, Ноэм и Арен – на несколько циклов старше.
Исана, Верна и Эриена Джейсон тоже считал своими детьми. Сейчас, спустя долгие циклы, осколки воспоминаний притупились, острые края под действием реки времени стали гладкими, и Джейсон видел, что у Исана и Верна сложились счастливые браки, а их дети – окружены любовью и заботой.
Да, Эриен в двадцать три цикла ещё не встретил спутника жизни, но Джейсон в него верил и был рад, что тот поделился с ним своей болью. Оказалось, Эриен гораздо больше переживал не из-за смерти едва знакомого ему Дагона – из-за того, что незаслуженно обидел Верна.
У Джейсона не было сомнений, что всё в итоге разрешится: доброта, доверие и внутренняя сила помогут родным найти путь друг к другу. Как и раньше – всегда находили.
Кали пришёл на ужин в одиночестве – казалось, и не изменился с того момента, как Джейсон увидел его впервые на Нирайди. А может, перемены больше касались внутреннего? В глазах давно не светилась самоуверенность, а между бровями залегли морщины.
Рей сжимал руку Джейсона, семейный ужин затягивался – от такой нагрузки тот уже отвык. Но и прощаться не хотелось, откладывал последние слова как мог, хотя видел хмурый взгляд Исана и проницательный – Мая. Привычно эмоциональный Верн закусывал губу и не подавал виду – научился за время правления, – чтобы не испортить настроение детям.
В действительности Джейсон хотел сказать совершенно другое, но Рей был против. Джейсон редко с ним спорил, а сейчас, когда глаза закрывались от усталости, пришлось повторить лишь то, о чём условились раньше.
Сдержать эмоции гостям было непросто – кто-то и не пытался. Рей остановил, оборвав и скомкав ценные минуты откровения. И Джейсон, проглатывая подступающие слёзы, смотрел, как все уходят. Оглядываясь, иногда плача и беззвучно произнося те слова, произнести которые в привычной обстановке не решились бы.
Рей не торопил, но и не дал процессу затянуться – его волновал только Джейсон и его самочувствие. Джейсон был основой его мира, и Рей не хотел без неё остаться.
Но Джейсон всё же попытался.
– Отпусти меня, – сказал он тихо, когда в большой, освещённой закатными лучами гостиной, кроме них, не осталось ни души.
Рей лишь покачал головой и отвёл взгляд.
Самое страшное – видеть отчаяние в глазах любимого. И Рей на пределе своих возможностей не давал почувствовать Джейсону то, что он испытывает на самом деле.
Последние годы Рей метался раненым зверем, не мог думать ни о чём другом, но и остановить стремительное старение Джейсона был не в силах.
Наверстать целую эпоху запрета генной инженерии за несколько циклов оказалось невозможно, да и ремийский способ вернуть первоначальное долголетие Джейсону не подходил. Учёные из Конфедерации не могли превысить отмеренный генетикой предел – и после вмешательства ремийцы жили столько же, сколько и керийцы. Не больше.
Пределом Джейсона был возраст человека. Благодаря переходу он всё равно прожил гораздо дольше, но обмануть природу не удалось – Джейсон доживал последние дни, наблюдая агонию Рея.