Цитадель
Шрифт:
Майкл отдался в объятия сна, проснувшись уже перед рассветом от холода – температура в комнате была ниже, чем в жилых блоках имперцев. Разогретое сексом тело не сразу почувствовало разницу.
Стандартных постельных принадлежностей у Саи не было, пошарив руками по полу вокруг себя, Майкл сдался и завернулся в «плед», чтобы не потерять остатки тепла. Почти задремал снова, но проснулся, когда понял, что Саи, не снимая робы, прижался к нему – согревал теплом своего тела.
Остаток времени до подъёма провели в обнимку, хотя заснуть оказалось непросто – у Саи и дыхание было жарким, отчего Майклу становилось душно.
Помывшись в просторном душе Саи, Майкл отправился в свою комнату – переодеться. Начинался новый день.
Ничего сверхъестественного не произошло – каждый на базе, включая Саи и Майкла, занимался своим делом. Только каждую ночь Майкл оставался у Саи. Теперь они тратили время сна на изучение тел друг друга – как доставить максимальное удовольствие партнёру, когда такого опыта не имеешь.
Уже через пару дней выяснилось, что слухи о вспыхнувшем межрасовом романе стали достоянием общественности – и превратились в популярную тему для разговоров. Не потому, что аварцы подобное осуждали – скорее, потому, что просто устали от ежедневной рутины. С керийцами дело обстояло сложнее: ксенофобами те не являлись, но прыгать в постель к представителям других рас не было принято – что там говорить, даже смешанные браки с к-рутами до сих пор не встречали одобрения.
Правда, высказать Майклу всеобщее мнение решился только Шинари:
– Это всё к-рутская гиперсексуальность, – хмыкнул он в столовой, когда Саи скрылся из виду. – Всё равно, с кем и как.
– Неизвестно, что хуже, – ответил Майкл, склонившись к Шинари, – к-рутская гиперсексуальность или керийская фригидность.
Шинари зло сверкнул глазами, явно догадавшись, в чью сторону камень, и больше эту тему не поднимал. В первые дни показатели эффективности их взаимодействия упали, но потом всё вернулось в норму.
Можно сказать, что Саи стал для Майкла самым постоянным сексуальным партнёром последнего цикла – с ним было комфортно не только заниматься сексом, но и общаться. Аварцы тоже приняли Майкла в свой круг и с большим энтузиазмом начали обучать его обращению с трубой. И лишь Саи знал, что Майкл банальным образом поддаётся, в уме приравнивая мудрёное боевое искусство к бессмысленному маханию палкой.
Звонок Рея нарушил спокойствие последних дней – Майкл встрепенулся, но не ответить отцу не мог.
– Привет, Май, – по голограмме плохого разрешения было невозможно различить нюансы мимики; и Майкл понял, насколько давно не слышал мыслей отца – соскучился.
– Привет, ты неожиданно, – Майкл никогда не врал ему, потому ответил именно то, что думал.
– Узнал про отпуск? – Рей же никогда не тратил время на экивоки, потому сразу перешёл именно к тому, зачем звонил.
– Да, всё в порядке, – кивнул Майкл. – Куратор договорилась. Отпустят без проблем. Как у вас дела? – поспешил добавить он, пока отец не успел отключиться.
– Всё по-старому. Никаких новостей, – грустно усмехнулся Рей. – Нейт готовится к выпуску. Лейса, похоже, исключат. Илайн, кажется, влюбился. Верн чудит…
– В каком смысле «чудит»? – Всему, кроме последнего предложения, Майкл не удивился.
– В государственном, – пояснил Рей. Но это стало максимально подробным объяснением, поскольку отец сразу попрощался: – Увидимся.
Майкл ещё несколько минут смотрел в место, где только что светилась голограмма отца, и вновь на душе стало нехорошо. Он не привык обманывать родителей, но не знал, как те отнесутся к новости о его опыте с аварцем. И ладно бы разовом, Майкл не видел причин разрывать связь с Саи.
До отпуска оставалось время – отбросив неудобные мысли, Майкл вернулся к прежним занятиям.
Правда, и тут его ждало расстройство.
– Тебя за запрещённые приемы Жуткий О в огонь заберёт, – с напускной обидой сказал один из кураторов-аварцев своему оппоненту.
Слово «жуткий» на аварском напоминало по звучанию «Оберн», и Майклу не нужно было разъяснять, кем именно пугают детей на Аваре. Осознание было неприятным – за месяцы на базе Майкл ни разу не столкнулся с проявлениями расизма в отношении себя или керийцев. Не было ни вербальных, ни даже невербальных признаков – зато имя его отца, похоже, считалось нарицательным.
– Я поговорю с ребятами, – Саи поднял этот вопрос уже перед сном в комнате. – Вижу, что тебе неприятно упоминание вашего… государственного деятеля в таком контексте. Они больше не будут.
– Ничего, всё нормально, – ответил Майкл, в очередной раз поразившись чуткости своего любовника и несказанно обрадовавшись тому, что тот не услышал в его мыслях всего остального.
***
Эриену нравилось проводить время с Дагоном – ненавязчивая беседа чаще всего касалась увлечений и интересов; о политике или семьях обоих не говорили. Хотя Дагон не раз упоминал троюродного кузена Илрена, который был почти ровесником Эриена – двадцать четыре цикла. За неимением старших родственников и нежеланием доверять дела Дома посторонним Дагон активно включал Илрена в работу.
Бизнес Хираам процветал, хотя Дагон давно отступился от политики и не пытался без нужды встречаться ни с императором, ни с премьер-министром, чтобы добиться для себя новых поблажек. Всё равно Рэеллины к власти никого не подпустят.
Нужно было обладать поистине детской наивностью, чтобы не понимать, что брак с членом императорской семьи может дать то самое влияние, которое отчаянно стремились получить все Дома, но Эриен эти мысли гнал подальше. Да и Дагон не походил на заискивающего льстеца и не стремился завалить Эриена подарками. Напротив, их прогулки были простыми и лёгкими – и нравились обоим.
Конечно, Эриен был впечатлён поместьем Хираам – не проведи он треть детства во дворце Делавари, то, наверное, вообще бы поразился до глубины души. Но всё равно он с любопытством рассматривал интерьер: керийцы и к-руты видели роскошь по-разному. Зато обстановку резиденции и дома био-отца, как ни крути, во всех системах координат можно было назвать аскетичной. Эриен сообщил об этом Дагону – тот удивился, сказав, что всегда считал Рэеллинов поклонниками излишеств. И Эриену было понятно почему: из-за закрытости императорской семьи у всех остальных формируются основанные на слухах домыслы, которые ничего общего с действительностью не имеют.