Цитадель
Шрифт:
– Осталось только завершить этот разговор. Меня, знаете, очень удивляет то, что вы не заводите речь, об одном очень важном моменте.
– Каком?
– Вы не спрашиваете, почему мы выбрали вас.
Шевалье опустил голову. Слишком рано расслабился, именно сейчас, кажется, и начнется самая рискованная часть подземного разговора.
– Кроме того, не намекаете, что вы вправе отклонить ту честь, что я вам только что объявил. Ведь вы не давали никаких клятв, не топтали распятия, не плевали на него и не вылизывали причинных мест господ высокопоставленных тамплиеров.
Шевалье молчал, сжав кулаки.
– Может быть вы чувствуете, что, хотя всего вышеперечисленного не делали, но окольцованы некой более страшной силой, чем все представимые тайны? Молчите? Ладно, опять придется говорить мне.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
НАЙДЕН!
Секретарь Султье поклонился и сообщил, что прибыл к воротам королевского дворца подозрительный всадник. Он требует немедленной встречи с господином великим провизором.
– А со мною он не желает поговорить?!
– тряхнул брылами патриарх. В его тоне чувствовалась сильная досада, только трудно было определить ее направление.
То ли старик был недоволен тем, что все нити сегодняшней ситуации стягиваются в руках Д'Амьена, то ли его просто возмущало то, что никому не известный бродяга требует встречи с одним из самых значительных лиц в государстве.
– Как он выглядит?
– спросил великий провизор.
– Облик его непримечателен. Он просил передать вам это, он настаивал на том, что вас это заинтересует.
Д'Амьен взял в руки протянутый ему кусок ткани, улыбнувшись, сказал:
– Еще бы, этого человека я жду давно. И с очень, очень большим нетерпением. Ваше величество, господа, у меня состоится один короткий конфиденциальный разговор, результатом которого могут стать большие решения.
– Какие у вас могут быть тайны от нас?
– мрачно поинтересовался Конрад.
– Только временные, - нашелся великий провизор, - зовите его, Султье, зовите.
В маленькую комнату возле тронной залы ввели запыленного, изможденного на вид человека, он бросился на колени перед Д'Амьеном.
– Ладно, ладно, - пробормотал тот, - лучше поскорее рассказывайте, Гуле.
– Монастырь ордена св. Лазаря на берегу Мертвого моря.
– Это точные сведения?
– Деньги сделали свое дело.
– Но он, насколько я понимаю, жив, значит не все дело сделали деньги!
Гуле опять склонился в поклоне.
– Именно так, мессир. Мы сумели подкупить только внешнюю охрану.
– Что вас остановило?
– Внутренняя охрана, - он находится в тюрьме лепрозория, за двойными стенами и еще надо учесть запоры на самой тюрьме, так вот, эту внутреннюю охрану, с некоторых пор сменили, там теперь на страже прокаженные рыцари. Они равнодушно относятся к деньгам.
– Они равнодушно относятся к маленьким деньгам, надо предложить им больше.
– Прошу прощения, мессир, боюсь, что и очень большие деньги тут не слишком помогут. За такой проступок их могут изгнать из ордена. Никакие деньги им не возместят того, что они при этом теряют. Не говоря уж и о том, что и повесить могут. Такое у итальянцев практикуется.
Д'Амьен быстро покусывал верхнюю губу.
– Что же вы предлагаете, не пришли же вы сюда с пустыми руками!
– План только один, с учетом, конечно, того, что все нужно делать очень быстро. Надо послать пару десятков умелых людей с оружием. Внешняя охрана даст себя связать и избить и поднимет шум лишь после окончания дела. Ворота внутренней тюрьмы можно взломать, я выяснял. Во время переполоха они там и... убьют его. Если повезет, они успеют и ускакать даже. Все ведь ворота будут открыты. Ночью конечно, надо это делать.
– Вряд ли они успеют ускакать.
Гуле пожал плечами и криво усмехнулся.
– Вот тут надо как раз пообещать побольше денег, не просто отпущение грехов, как вы обычно делаете, мессир, а именно деньги.
– И ты берешься найти достаточное количество таких удальцов?
– Десяток или полтора найду обязательно.
– И сам их возглавишь?
– Ну вы же знаете мои условия мессир. Если я сделаю все как вы хотите...
Великий провизор махнул рукой.
– Да, да, все получишь, и шлюху эту и остальное.
Но надо спешить Гуле, надо спешить.
– Мне надо поспать несколько... Совсем немного мне надо поспать и я готов для седла. А все необходимые распоряжения я отдам немедленно.
– Хорошо. И помни, я рассчитываю на тебя. От тебя кое-что зависит, даже, я сказал бы, многое зависит. Может быть, тебе захотят помешать.
– Кроме смены внутренней охраны никаких других приготовлений я у итальянцев не заметил.
– Даже эта смена уже кое о чем свидетельствует.
– Пожалуй, но я буду осторожен и предусмотрителен. Я заинтересован в успехе не меньше вас, не забывайте.
– Тем лучше, да хранит тебя господь, - великий провизор перекрестил стоящего на коленях, - да и вот еще что.
Д'Амьен подошел к большому плоскому ящику, стоявшему на широком подоконнике, открыл его длинным ключом с кудрявой бородкой и достал оттуда большой, вышитый разноцветным бисером кошелек.
– Видишь, если я, глава ордена, живущего подаянием во имя болящих паломников, так щедро трачу деньги, можешь себе представить, с какой строгостью я взыщу, если что-то будет не так.
– Я и без этого все понял, - кивнул, крестясь Гуле, и задом попятился к двери, прижимая кошелек к груди.
Появление великого провизора в тронной зале было встречено внимательными, выжидающими взглядами. На сухом птичьем лице графа Д'Амьена трудно было что-то прочесть.
– Не томите, не томите нас, граф, - проныл патриарх, - о чем вы там договорились с этим своим секретным человеком?
– Погодите, Ваше святейшество. Маркиз, насколько я знаю, значительная часть выборных находится в вашем лагере.