Цивилизаtion

ГНОМ

Поскольку первые деньги предполагалось вводить для обмена между племенами, а торговля с Ыкатой включала в себя оптовые поставки, то нужны были крупные номиналы. Совершенствоваться в быстром счете чешуек желания не возникало, поэтому логично предположить номиналы в виде «одна рука», «две руки» и «две руки, две ноги». То есть те числовые понятия, которые вполне сносно воспринимали дикари.

В качестве исходного материала я взял легкоплавкое олово. Его было мало, зато предоставлялась возможность чеканить настоящие монеты. Из бронзы отливался штемпель, а под него – основа. Вложив в круглую выемку кусочек горячего олова, достаточно было одного–двух ударов по штампу, чтобы отчеканилась монета с изображениями на обеих сторонах.

В качестве обозначения номинала пришлось ввести простые символы: рука для пяти, галочка как две руки для десяти и крест для двадцати.

Будет, конечно, легкий диссонанс с римскими цифрами, – подумал я, – но ничего, привыкну.

Размер монет был от современных 50 копеек до двух рублей. Только толщина чуть больше: уж больно хорошо гнулось олово. На обратной стороне я сделал солнышко. Свой профиль или двуглавого орла выточу после следующей денежной реформы.

Пару дней я занимался эмиссией первых в истории наличных денег. Прикинув, что стоимость пяти мирных медных вещей не превышает 500 у.е., я наклепал двадцать двадцаток, по десять десяток и пятерок и около пятидесяти единичек. На первое время должно хватить.

Я сидел, глядя на металлические столбики, стоящие у меня на столе, и неожиданно понял: сейчас я первый в истории планеты человек, который владеет всеми деньгами мира! Эта веселая мысль запрыгала в моей голове как каучуковый мячик. Страшно захотелось поделиться, опубликовать в фейсбуке, написать в ЖЖ... Но... Пришлось вернуться с небес на землю и обратиться к насущным проблемам. Монеты следовало ввести в оборот.

Оставалось всего ничего: придумать название для денег и донести смысл концепции товар–деньги–товар до мозгов вождей. Если с первым я разобрался моментально, решив назвать монеты чатлами, как и в моем любимом фильме «Кин-дза-дза!», то со вторым возникли реальные проблемы.

Ыката не понимал, почему он должен отдавать выделанную шкуру оленя за десять чатлов, а пойманную козу – за пять. Железячки в моих руках выглядели красиво, но смысл торговли до дикаря не доходил. Печально было и то, что сидящий рядом Тыкто также не разделял моих взглядов на упрощение товарооборота и не мог оказать поддержку. Аргументация меня подвела. Первый разговор закончился ничем.

Я решил не сдаваться и провести второй раунд переговоров уже в присутствии старшего сына Ыкаты, поэтому послал гонца за Чуком. Молодой вождь прибыл на следующий день в сопровождении пяти своих воинов и пятерых мужчин из команчей. Узнав, что я в гостях у апачей, Чук решил предложить мне еще один обмен рабочей силы на товары. Это желание было как нельзя кстати. Пришлось немного поменять тактику.

После радостной церемонии приветствия я начал рассказывать алгоритм нашего взаимодействия. Для убедительности у меня был готов прайс-лист, написанный углем на глиняной дощечке размером с журнал «Огонек». Там красовались изображения веревки, ловушки для рыб, пяти тарелок, большого горшка, наконечника для стрелы, корзины со слабосоленой рыбой и нескольких предметов из бронзы. Напротив были проставлены значения в чатлах.

На второй дощечке были те цены, которые я сам готов платить за работы или услуги. Простые: сбор крапивы, переноска каменных блоков, глины, дров и работа на мехах. А также более сложные: вытесывание блоков, рубка деревьев, добыча руды и ловля рыбы. Эти схематично изображенные действия тоже имели стоимость.

Стараясь не перегружать туземцев информацией, я начал последовательно описывать этапы зарабатывания денег и процесс покупки.

– Вот ты привел пять мужчин, – начал я втолковывать экономику в Чука, – они работают и носят мне дрова. Каждый день я плачу им два чатла.

Две монетки перекочевали из моей руки в сторону потенциального работника.

– Еще один день — еще два чатла, – я перекладывал монетки.

– Итак, пять дней — две руки чатлов, – я показал обе растопыренные пятерни.

Тут снова пришлось потратить время, объясняя, что десять — это и десять медных, и две маленьких оловянных или одна средняя оловянная монета. Но вожди на то и были вождями, чтобы обладать лучшим интеллектом в племени. Через пару часов кое-как удалось втолковать, что такое заработок и номиналы денег.

Затем началось преподавание искусства шопинга. Полученные чатлы можно было поменять на веревки или, например, скребки для шкур. Стандартный кусок бечевы в два метра стоил пять чатлов при себестоимости в три. Значит, пятеро мужчин за неделю простой работы должны были заработать семьдесят чатлов и купить четырнадцать кусков веревки. При том что сейчас Чук получал всего два куска по два метра, это было отличным предложением. Молодой воин взбудораженно вскочил и снова сел. Похоже, мы договоримся.

Продолжив обсуждение, я посчитал, что женщины Чука, уже работающие на меня, получают по одному чатлу в день, а рыбаки — по четыре. То есть суммарный заработок существующей команды был равен сумме 140 и 35 или 175 чатлов в неделю. Ловушка для рыб могла быть куплена за двадцать пять, что также показалось Чуку невероятно выгодным.

Ыката проявил взвешенную сдержанность и пока не стал соглашаться ни на какие новые условия обмена, сохранив все существующие. При этом он старательно переписал на стену углем все таблички, коряво копируя рисунки.

Я же ушел в свой хэв с новой пятеркой работников. Колесо капитализма со скрипом начало вращаться.

Объяснив новейшую экономическую политику пятнадцати команчам, я с нетерпением стал ждать результатов первого капиталистического дня. Впрочем, его окончания ждать не пришлось. В обед ко мне пришли каменотесы и носильщики с просьбой дать им еду. Вот эту «маленькую» деталь я что-то не просчитал. Когда все работники были внутри системы — еда производилась на всех и, по сути, являлась оплатой труда. Монетизировав эту оплату, я должен исключить кормежку, чтобы работник сам выбирал, на что потратить деньги.