Цивилизаtion
Шрифт:
Зерно должно было поспеть месяца через два, и за прошедшие несколько дней, посвященных сельскому хозяйству, я понял, что совсем не уделял должного внимания столь важному занятию. Если все будет хорошо, то в августе я соберу до полутонны урожая. Его уже получится посеять гектарах на двадцати (я сеял не очень густо, считая, что так у колоса будет больше солнца и питательных веществ). Так что необходимо не только начинать готовить новые поля, но и озаботиться удобрениями. Увеличив урожайность хотя бы в два раза, я и усилия сокращу ровно вдвое. А потенциал был огромный.
Из естественных удобрений я знал только
Туземцы сваливали отдельно пищевые отходы (в основном кости и хрящи), заячий помет, свиной навоз и золу. Чтобы устранить запах, новый слой закрывался травой, но, несмотря на удаленность помойки, во всей округе стояло зловоние.
Закончив с сельским хозяйством, я перешел к промышленности. Получив механизированные меха, я построил три печи: для керамики, кирпичей и извести, а также в стороне – четвертую, для руды. К ней шел отдельный привод. Не желая посвящать никого из дикарей в процесс выплавки металла, я возвел небольшую закрытую кузницу, в которой работали Том и еще один человек. Сама печь с мехами была за стеной. Там же располагалась и наковальня. На первых порах сооружение не имело крыши, так как мне важно было лишь спрятаться от любопытных взглядов, да и жара стояла страшная. Дополнительно кузницу обнесли забором, призванным донести до всех и каждого: посторонним вход запрещен!
Стены строения получились кривые, причем не столько по вертикали, сколько по горизонтали. Камень, начинавший ряд, мог в итоге оказаться выше сантиметров на двадцать, чем уложенный в том же ряду, но в конце пятиметровой стены. Я возводил на глаз, без строительного уровня, и получившаяся конструкция, имевшая всего пару метров в высоту, наглядно показала, что спешить не следует.
В очередной раз я поблагодарил судьбу, что не решил строить свой дом в первую очередь. Пришлось бы отдать под хлев.
Как-то раз, будучи у пещеры, я двинулся к своему тайнику. Не знаю почему, но ноги сами несли меня в том направлении, где я когда-то был обворован. Преступника так и не нашли, деньги не всплыли, да и нужды в них, кроме как переделать на украшения, уже не было. В густой растительности я не сразу нашел место, где прятал мешочек с монетами. Просунув руку в небольшую нору у основания дерева, я с удивлением ощутил, что рука привычно уперлась в мех. Я вытащил тяжелый кулек на свет. Сомнений быть не могло: это моя касса. И все деньги на месте. Но я точно помню, что ощупывал это дупло много раз, и оно было пустым.
В лесу было пронзительно тихо. Я встал во весь рост, держа в руке увесистый груз, и странный холодок волной пробежал от плеч до самых икр. Шестое чувство настойчиво твердило: за мной кто-то наблюдал.
К тайнику я всегда ходил один, и сейчас мне очень не хватало моей второй тени в лице Тыкто. Озираясь по сторонам, но не находя ничего подозрительного, я побежал в сторону лагеря, подгоняемый животным страхом. Ветки стегали меня, и я ждал, что сейчас кто-то прыгнет мне на спину и...
Я выбежал на площадку перед пещерой. Лагерь жил своей жизнью, и, оказавшись среди людей, я почувствовал себя в безопасности. Мне никогда не нравился лес. Сейчас же он впервые сильно испугал меня. Я был уверен, что там, около тайника, кто-то следил за мной. И этот кто-то – был человек.
– Надо перебираться наверх, – пробормотал я вслух сам себе. – И как можно скорее.
Следуя своему решению, я в тот же день приступил к намеченному плану. Уяснив основные ошибки, допущенные при строительстве кузницы, я начал строить дом лишь после того, как сделал чертежи и основательно подготовился. По проекту он получался примерно пять на шесть метров. В доме предполагалась одна жилая комната, большая печь и гордость моей инженерной мысли – ванная.
Перед строительством в земле был выкопан котлован глубиной в один метр. Дальше углубиться не вышло: начинались скальные породы. Разметив периметр будущих стен, мы стесали кирками верхний слой камня и посадили на раствор первую ленту фундамента. Нужно было обеспечить ровную горизонтальную кладку, и тут мне на помощь пришел закон сообщающихся сосудов. Длинная кабанья кишка заполнялась водой, ее концы разносились по краям стен, после чего на вкопанных по углам дома палочках отмечалась высота столбика воды и натягивалась веревка. С таким гидравлическим уровнем удалось сделать очень ровное основание. Для вертикальности использовался простой отвес. Стройка шла медленно, зато получалось очень аккуратно.
В центре дома, используя глиняные кирпичи, я принялся выкладывать печь. По завершении она должна была стать главной деталью интерьера, выступая в качестве зимней кровати, плиты и батареи. А главное — печь должна была давать горячую воду.
Оставив подпол примерно в метр, я положил черновой пол из досок, на который собирался насыпать известковой крошки, чтобы постелить сверху еще один пол, уже чистовой. В подвальчик вело несколько вентиляционных отверстий. Дом должен был получиться сухим.
В тот день я вышел на уровень «ноль» и, перед тем как заснуть в своем временном шалаше, долго ворочался, пребывая в приподнятом настроении. Но глубокой ночью я вдруг проснулся с чувством необъяснимой тревоги. Это было необычно и страшно: я всегда спал крепко, устав после трудного дня. Пробуждение с колотящимся сердцем не предвещало ничего хорошего. Я прислушался, но в ночной тишине раздавались только звуки сверчков.
Осторожно выглянув из шалаша, я удивился необычной темноте: небо затянуто и безлунно, а костер, призванный отпугивать животных от нашего лагеря, еле тлел, почти не давая света. Рядом с костром в неестественной позе неподвижно лежал дежурный.
Я закричал.
Из соседних шалашей начали выбегать туземцы, зашевелился и костровой, задремавший на посту. Похоже, это была ложная тревога. Взяв себя в руки, я указал Тыкто на заспанного караульного и потухший костер.
– Враги или звери всех убьют ночью, если он будет спать!
Тыкто, недолго думая, поступил так, как, вероятно, и следовало. Караульный, лишившись нескольких зубов, приобрел бесценный опыт и передал науку остальным. Рука у вождя была тяжелая, и больше подобных инцидентов не повторялось.