Coda in crescendo
Шрифт:
— Очень интересно, — красные искры в глазах Камилла разгорелись сильнее, голос приобрел басистую глубину с шипящими нотками. Ага, процесс устрашения продолжается. — Однако выбор момента и прочие детали оставим на потом. Пока же, Юно-тара, повторяю: квиты мы или нет, решать мне. А я думаю, что "Адаути" еще и близко не отработала свои долги. Ты всерьез хочешь пойти против меня, мальчик? Даже зная, кто я такой?
— В особенности зная, кто ты такой, атара, — Юно твердо встретил взгляд Старшего Демиурга. — Изо всех явившихся на Паллу именно тебя Нихокара-атара опасается больше всего. Демиург Джао передал ей описание твоих похождений на Текире и во время Игры, и после ее окончания, а она поделилась ими со мной.
— Ты сам пришел
— Да. Потому что я знал, что ты найдешь мне применение — до определенного предела. Я действительно мальчишка, простой беженец из Хёнкона, и не могу похвастаться глубоким пониманием, но одно усвоил твердо: для тебя люди — лишь инструменты. Ты неплохо обращаешься с ними, пока они нужны, но потом просто выбрасываешь их на помойку. А мне как-то не хочется гадать, в какой момент и как именно тебе захочется выбросить меня.
— Джао, ну конечно. Следовало бы догадаться, — пробормотал Камилл, и его глаза и голос снова стали нормальными. — Ты — ученик Суоко, Суоко — ученица Джа, а Джа терпеть меня не может. Малыш, прими к сведению: я могу вводить в заблуждение, умалчивать и водить за нос, но никогда не нарушаю прямо данное слово. Как, впрочем, и любой Демиург. У нас, видишь ли, нет за душой ничего помимо репутации, и разбазаривать ее, лишь чтобы обмануть самонадеянного сопляка вроде тебя, я не стану. Но вряд ли ты поверишь мне здесь и сейчас. Таким образом, можно считать, что наши взаимные обязательства аннулированы. Встает, однако, вопрос, что делать с тобой. Малыш, ты ведь понимаешь, что я не могу отпустить в никуда человека, знающего о связи "Адаути" с паладарами? Когда попадешься ищейкам в Кайнане или Ценгане — а без моей помощи ты обязательно попадешься — они выжмут из тебя все, что знаешь…
— А вот убить меня, атара, стало бы большой ошибкой, — быстро, но не теряя достоинства перебил его Юно. — И похитить — тоже. Я знал, что рано или поздно ты найдешь меня, и принял меры.
— Намереваешься перехитрить меня, малыш? — усмехнулся Камилл. — Тебе ведь рассказали, что такое Игра. Мне три с половиной миллиона стандартных лет от роду, и хотя далеко не все из них я посвятил Игре, у меня тринадцатое место в общем Рейтинге, более четырехсот побед и ни одного поражения. Вдумайся: более четырехсот игровых площадок с населением от полумиллиарда до двенадцати миллиардов людей и прочих разумных существ, на каждой от полудюжины до нескольких десятков государств под моим прямым контролем, игровые сессии продолжительностью от полутора до шести тысяч лет… А тебе всего тридцать стандартных лет, и в жизни ты видел лишь два государства крохотной планеты, причем одно из них — совсем ребенком. Ты всерьез полагаешь, что сумел изобрести трюк, мне неизвестный?
— Я впечатлен, атара, — холодно ответил Юно, не опуская взгляд. — Но для такого опытного… существа ты слишком много бахвалишься перед сопливым мальчишкой. Значит, и сам понимаешь, что все предусмотреть нельзя — особенно когда в аномальном пространстве твои руки связаны примитивной технологией. Имей ты в распоряжении фантомную технику, о которой рассказывала Нихокара-атара, я бы не рискнул идти против тебя. Но у тебя всего лишь медленные, громоздкие, неуклюжие дроны, изготавливаемые далеко в космосе и медленно замещаемые, да и тех не слишком много. А "Адаути" уже совсем не та, что еще несколько декад назад. Старая организация, известная тебе поименно, сейчас всего лишь ширма для новой, где ты не знаешь никого. Разумеется, со временем ты можешь выследить всех, но и я не собираюсь дремать в тенечке. Ты не знаешь и никогда не узнаешь до конца, кто и какие инструкции получил. Если я вдруг таинственно погибну или исчезну, доверенные люди опубликуют материалы, доказывающие твою личную причастность к "Адаути".
— Всего-то? Я заткну рот каждому чиновнику, который хоть что-то значит…
— О тебе узнают люди. Весь мир. Ты не сможешь купить каждого человека.
— Вот так угроза! — тихо засмеялся паладар, и от его ледяного смеха у Юно пошли мурашки по коже. Неужели Демиургу и в самом деле наплевать на огласку?
— Уж какая есть, — оябун "Адаути" пожал плечами. — Да и не только люди узнают о твоих грязных делишках. Карина-атара — тоже. Кстати, если тебе действительно наплевать на чиновников, чего же ты беспокоишься, что я кому-то что-то расскажу?
— Лишние языки — лишние расходы… — Паладар задумчиво рассматривал его, что-то прикидывая. — Малыш, даже если я куплюсь на твой жалкий шантаж, что случится, если тебя убьют другие? Ты ведь дилетант, но ввязался в очень опасные игры. И кланы Тьмы, и полиция обоих государств спят и видят, как бы прихватить опасного террориста, за чью голову назначена огромная награда.
— Такой вариант предусмотрен. Если мои доверенные кобуны убедятся, что ты не причастен к моей смерти, они не опубликуют сведения.
Демиург снова тихо засмеялся, но резко оборвал смех. Его рука размытой тенью метнулась вперед и ухватила Юно за горло, перекрыв дыхание.
— Ты дурак, — с сожалением сказал он. — Я взял тебя, потому что ты казался честным и порядочным парнем, способным держать слово и соблюдать договоренности. К сожалению, я не вспомнил вовремя, что фанатизм иногда оказывается хуже корысти. В следующий раз найму какого-нибудь закоренелого бандита. Они хотя бы предсказуемы…
Его рука разжалась, и Юно оперся спиной о забор, жадно хватая воздух. В глазах потемнело, и он отчаянно пытался не потерять сознание.
— Ты допустил массу ошибок, — продолжил Демиург, дав ему прийти в себя. — Простейший способ нейтрализовать тебя — просто пустить по следу дрона в автономном режиме. Он отследит все твои контакты, ну, а дальше я уже найду, кто и какие документы скрывает. Если же ты вообще перестанешь общаться со своими людьми, такой вариант меня тоже устроит. Главное, что ты не попадешь в руки нежелательным лицам.
— А кто сказал, что люди, хранящие документы, хоть когда-то встретятся со мной? — усмехнулся Юно, массируя горло.
— Ты лишь недавно начал работать на Могерате. У тебя просто нет старых надежных друзей, способных из дружеских чувств положить конверт на полку и никогда в него не заглядывать. А чужим ты такие документы доверить не рискнешь. Однако я не стану с тобой препираться — и не стану тебя убивать, по крайней мере, сейчас.
Демиург широко ухмыльнулся, в его глазах блеснул хищный огонек.
— Видишь ли, мальчик, давненько мне никто не бросал перчатку в открытую. Ты первый за две или три терции, лень вспоминать точно. Без "Адаути" я обойдусь, создам себе новый карманный клан. Но ты сам определил новые правила игры, и я позабочусь, чтобы ты их придерживался. Если вдруг захочешь сдаться, старые способы связи по-прежнему работают. Обещаю, в таком случае сохраню тебе жизнь, хотя и на своих условиях. Если же нет — станешь далеко не первым и даже не тысячным смертным, сгинувшим в борьбе со мной.
Камилл повернулся и, неторопливо шагая, ушел в сторону улицы. Юно остался один в переулке, держась за горло и задумчиво глядя ему вслед. Да, расчет оправдался. Нихокара-атара оказалась права и здесь. Покажи Демиургу-Игроку правила, и он с головой окунется в игру, пусть даже на самых невыгодных условиях. Наверное, такая жизнь ужасна: метаться от мира к миру, от общества к обществу в тщетных попытках заполнить собственную пустоту, изобретать себе препятствия, лишь чтобы преодолеть их напряжением сил… Проклятье эгоистичных бессмертных богов — полное отсутствие смысла жизни, подменяемое мелочной, ничего не значащей суетой. Тринадцатое место в рейтинге, чтобы оно ни значило — и на полном серьезе соперничество с мальчишкой, в сотню тысяч раз младше себя. Такого бога даже ненавидеть не получается, можно лишь жалеть. Короткая, но яркая и осмысленная жизнь куда предпочтительнее подобного бессмертия.