Цотнэ, или падение и возвышение грузин
Шрифт:
Обжегшись на молоке, дуют на воду. Так произошло и с родителями Цотнэ. Простую лихорадку, которая была повсеместна и обычна на Одишской равнине, сочли за новую вспышку той пагубной болезни, которая унесла жизнь Тамар и ослепила Шергила. Впрочем, излишняя осторожность и страх за жизнь сына не осудительны для родителей, у которых остался единственный наследник.
Трое суток Цотнэ нещадно трясло и бросало из жара в холод. Он изошёл потом и ослаб. На четвёртый день жар спал, и больному полегчало.
Тогда поняли, что это была обыкновенная лихорадка, начали усиленно кормить больного и допустили к нему близких.
Шергил во все дни болезни не выходил из комнаты сына.
— Любовь к господу богу — особенная любовь, — слушал Цотнэ, притворяясь спящим и лёжа с закрытыми глазами.
— Истинная любовь к господу — это такая любовь, когда человек забывает о себе, не заботится о своём существовании и ниспосланное ему господом добро или зло принимает с одинаковой благодарностью, как обязательное и непреложное. Мы благодарны господу, когда он милостив к нам, когда отводит от нас смерть и болезни, одаривает нас счастьем. Но счастье всегда временно. Его сопровождает несчастье. Избалованные судьбой удачливые люди не помнят о том, что их радость временна и преходяща. Счастье и радость они принимают как должное, если же обрушивается беда, то они почему-то считают это несправедливостью. Но разве это несправедливость, что после дня бывает ночь, а после хорошей погоды дождь и ветер? Иногда этот приговор судьбы бывает бесспорно жестоким и безжалостным. Человек не может примириться с внезапной гибелью невинного малолетнего ребёнка. Смысл и глубина такого приговора недоступны для нашего понимания. Нас возмущает смерть невинного младенца, но мы не задумываемся, мы не постигаем того глубокого смысла, который, может быть, заложен в этой жестокости.
Мы не видим оборотной стороны жестокости — вечного добра. Мы сами похожи на нетерпеливых детей. Вместо того, чтобы постепенно постигать мудрость всевышнего, мы спешим, сразу забываем все блага, дарованные нам, отчаиваемся, порицаем и отрекаемся. Поскольку любовь к всевышнему — это забвенье самого себя и полное растворение в божественной сущности, то человек лишь к этому и должен стремиться. Слияния же с божеством человек достигает только ежедневной молитвой и постом, долготерпением и смирением. На этом свете человек обязан безропотно принимать божий суд, подчиняться ему, а не вмешиваться, не пытаться внести поправки в божественный порядок управления миром. Противоборство, отрицание того, чего даже и не понимаешь, никогда не принесёт человеку успокоения и удовлетворения. Напротив, склонившись перед богом, покорившись ему, постигнешь высшую справедливость, высшее добро, возвратишь себе равновесие и душевное спокойствие, испытаешь блаженство великой любви и единения с всевышним. Возлюбят бога только люди сильные духом, твёрдые характером, те люди, для которых вера стала смыслом жизни. Таков был Иов. Ты, верно, помнишь его из Ветхого завета?.. Жил непорочный и праведный человек Иов. Был он счастлив, обладал несметным имуществом. Он глубоко верил в господа и любил его. Никогда он не забывал о всевышнем и никогда не преступал его заповедей. Однажды, когда благополучные дети Иова пировали, а сам Иов приносил жертву господу и возносил молитвы, около всевышнего собрались ангелы. Но тут же появился и дьявол, сатана.
— Вот, смотри, — сказал бог сатане. — Вот праведник Иов. Он любит меня, верит в меня, и ничто не может поколебать
— Легко любить господа, когда и он любит тебя. Семья его счастлива, здоровье завидно, богатства несметны. Много у него и сыновей, и рабынь, и скота всякого. Если бы ты отобрал у него всё это, посмотрел бы я, как он стал тебя любить, — сатана даже захихикал от удовольствия, представив себе заранее возроптавшего Иова.
И решил господь испытать любящего раба своего. Неисчислимые бедствия он послал на Иова, отнял у него богатство, отнял жену, детей. Оборванный, полунагой Иов посыпал пеплом главу, упал на колени и вознёс богу хвалу: «Нагим вышел я из чрева матери, нагим и уйду из этого мира. Бог дал, бог и взял. Хвала тебе, господи, да святится имя твоё!»
Господь возрадовался твёрдости Иова и посрамлению сатаны, но дьявол продолжал говорить своё:
— Да, он всё потерял, но он здоров. То ли он запоёт, если болезни обрушатся на него и плоть его будет изъязвлена.
И решил господь вторично испытать любящего раба своего. Он навлёк на Иова страшную болезнь. Всё тело его покрылось язвами, струпьями, а в струпьях кишели черви, Иов страдал, но ни разу не вырвалось у него слово упрёка по отношению к господу, ни на мгновение не утратил он веры и любви. Он всегда говорил, что божий суд мудр и справедлив, но только не дано нам понять его тайного и великого смысла.
И убедился господь в крепости веры этого человека и явился ему в образе тучи во время бури и сказал, что испытания кончились. Возвратил господь Иову здоровье, наградил детьми и богатством пуще прежнего. Так и тебе надлежит, князь, терпеть ниспосланные небом испытания. Бог дал тебе дочь и бог взял её. Мы не ведаем, зачем он дал её тебе, нам не постичь и того, за что он отнял её у тебя. Молитвой и постом, пожертвованиями монастырям, строительством новых храмов ты должен смягчить разгневанное сердце всевышнего. Ты должен молить господа, чтобы он удостоил и водворил тебя вместе с дочерью в царстве небесном…
— Ты говоришь, бог дал, бог и взял. Уж лучше было бы не давать. Если же дал, справедливо ли отнимать её? Не ожесточал бы меня, не доводил бы до возроптания и проклятия.
— Мы не в силах понять его мудрости. Отнять волен только тот, кто дал. Для чего он дал и почему отнял, знает только он сам. Он хранит это в тайне от нас. Добрых и невинных он любит больше. Возлюбил он дочь твою и взял к себе. Беспредельно и нескончаемо блаженство её. Твоя дочь счастлива. Она была ангелом на земле, с ангелами же находится и на небе. Моли господа, чтоб отпустил грехи твои и возвратил дочь твою, как возвратил он Иову его сыновей и дочерей.
— Разве можно возвратить с того света?
— Для бога нет ничего невозможного. Ты должен сеять добро, отринуться ото зла, чистотой помыслов и благочестием ускорить возвращение дочери. Для тебя ведь неведомо, где и как вернётся она к тебе. Может быть, она вернётся к тебе новой дочерью или славой твоего сына.
— Я хотел покончить с собой. Думал, если убью себя, то последую за Тамар. Но и это оказалось не в моей воле.
— Самоубийством, князь, ты ещё больше отягчил бы свои грехи. Ещё больше бед навлёк бы на свою жену и наследника. Лишился бы этой жизни, не удостоился бы и царства небесного.
— Хочу постричься в монахи. Пойду в какой-нибудь глухой монастырь, куда не достигают мирская суета, зло и мерзость этого света. Неустанным постом и умертвлением плоти буду замаливать грехи. Быть может, господь простит меня.
— Постричься в монахи это ты хорошо придумал князь, но…
— Знаю, что скажешь. Скажешь, что преждевременно, что я ещё молод.
— Нет, князь. Чем раньше начинать служение господу, тем лучше. Если бы ты в отрочестве, в возрасте твоего сына вступил в монастырь, для господа это было бы ещё приятней, ибо господь больше прислушивается к невинным…