Цугцванг. Два королевства
Шрифт:
– Хорошо вы его отделали, Арнбранд… Теперь Антуан будет знать, как воротить носом!
– Это тхиенская школа фехтования?..
– А вы помните своего отца, принца Валентина, это он вас научил драться? Говорят, он был искусным воином…
– Правду рассказывают про гаремы?..
– Тхиенцы все такие высокие?
Эдит разогнала их, едва лязгнув мечом. Хаук был немного шокирован поведением молодых альф, а уж тем более спектаклем Антуана. Неужели Бастиль вмешивается во внутренние отношения фаворитов? Они были похожи на наложников в гареме отца: клокочущие, энергичные и полные жизни, бьющей через край. Вальгард никогда не лез в гаремные свары, даже когда дело доходило до смертоубийства. Так или иначе выживает всегда сильнейший.
– Ну и как вам дышится, Арнбранд, хотите обратно? – спросила Эдит с издевкой.
Хаук проигнорировал ее недоброжелательность.
– Нет.
– Тогда почему вы жметесь в углу, как испуганный пес?
*ярд – уважительное обращение в Тхиене.
***
Хаук понял, что она не оставит его в покое. Поэтому пошел к снарядам, в твердом намерении размяться, и понял, что совсем не все альфы на полигоне омерзительно юны. Но старшие относились к Хауку совсем не так радужно и восторженно. Разглядывая его, словно жука под толстой линзой. Один альфа даже вызвал его на тренировочный поединок, но сражался достойно и без издевок, сосредоточившись на собственной технике боя. Хаук снова одержал победу, но это была приятная победа, полученная путем приложенных усилий.
– Благодарю за поединок, – вежливо проговорил тот в завершение. И Хаук решил, что на вид ему лет тридцать, не меньше. Альфа был хорош собой, но далеко не слащавой красотой, которая была популярна при дворе: атлетически сложен, высок и явно не глуп. – Надеюсь повторить и все же одержать победу. Меня зовут – Оливье, мой отец – герцог Оберон.
Хаук уже знал, что при дворцовом представлении альфа обязан называть из какого омежьего рода происходит. Омега-отец и был главой рода, а следовательно, самым значимым членом семьи, также учитывался порядок рождения, поскольку за старшими детьми давали более существенное приданное в случае брака. Разрешение на который тоже нужно было получать у главенствующего в роду – самого старшего омеги. Несмотря на то, что короли предпочитали не связывать себя узами брака, при дворе вступали в него весьма охотно, используя подобные узы в целях разделения ресурсов.
Бал Дебютантов каждый год являлся главным событием сезона и призом в нем выступало то, что король всегда выбирал нового фаворита из новопредставленных альф, прошедших обучение у маркиза Орно или другого не менее престижного воспитателя. Так что взошедшая звезда Антуана не могла быть вечной.
– Вы хороший фехтовальщик, – похвалил Оливье.
– Меня учили не фехтовать, а драться на мечах. И это было не в шутку.
– Поверьте, весь двор наслышан о ваших тхиенских подвигах, Арнбранд, – хмыкнул он, совсем не обидевшись. – То, как вы убивали иосмерийских воинов, не желая брать в плен, всех поражало кровожадностью и одновременным милосердием. Почему вы не завели гарем? Я слышал в Тхиене у каждого двадцатилетнего альфы, уже побывавшего на поле боя, он есть.
– Интерес иосмерийцев к моей половой жизни безмерно льстит, – не ответил на вопрос Хаук, начиная раздражаться. Намек на то, что он щадил иосмерийских омег – убивая их, царапнул по больному.
– Драчки, совокупления и сплетни – это в принципе все темы, которые звучат в здешнем тесном обществе, – бесстрастно сообщил Оливье. – Так что привыкайте к подобным вопросам в среде альф. Повезет, если вы найдете хотя бы одного собеседника, желающего поболтать о политике, большинство интересуется совершенно другим…
– А вы такой собеседник?
Оливье не скрыл улыбку.
– Я могу поддержать любую тему, но ваша охранница так свирепо на меня смотрит, что думаю не стоит вам надоедать, – он сделал шаг назад, но неторопливо, словно хотел, чтобы его удержали от ухода. И Хаук не устоял.
– Эдит так смотрит на всех, не обращайте внимания.
Оливье нерешительно притормозил.
– Вас будут представлять ко двору? – спросил он, делая вид, что примеряется к снаряду.
– Когда-нибудь, возможно, пока же я пленник собственной спальни.
– Вами занимается маркиз Орно, а он определенная величина в дворцовых кругах.
Хауку стало интересно. Маркиз говорил, что замужем и лично знал принца Валентина, но больше информации о себе не дал, да и вряд ли когда-либо собирался. Хаук же был для него как открытая книга, казалось, маркиз ведал о каждом его вдохе.
– И каково же влияние маркиза?
– Практически безмерное в плане доверия короля, будучи молочным братом принца Валентина, еще во времена короля Фабьена его карьера летела в гору со стремительностью молнии. Трагедия сблизила маркиза Орно с королем Камилом, а после и с новонареченным королем Бастилем.
Хауку показалось, что он ослышался.
– Молочным… кем?
– Молочным братом. Их выпаивала во младенчестве одна женщина, омеги, как вам известно не имеют молока. При дворе это частая история. Самое смешное, что женщина, которая выкормила их теперь занимает место в Совете – графиня Соланж. Она уже в преклонном возрасте, но ее ум так же остер, как и полвека назад…
– Ах, да, – растерялся Хаук. Голова взрывалась от многообразия иосмерийского двора. – Маркиз мне рассказывал о женщинах в Совете. А вы? Дебютировали?
– Десять лет назад и весьма успешно, я даже состоял в браке, но мой омега умер родами. – Оливье смотрел куда-то в сторону, когда упомянул об этом. Смерть родами была одной из самых частых причин гибели омег и женщин, но в Тхиене к этому относились с определенным равнодушием.
Хаук даже не знал, как отреагировать на данное признание и не прослыть животным.
– Соболезную. Король Камил ведь оказался в таком же положении?
– Король потерял голову, а вместе с ней и жизнь… – тихо ответил Оливье. – Его любовник до сих пор находится при дворе, видимо, король Бастиль держит его в пределах взгляда для того, чтобы помнить об ошибках отца.
– Ошибках? – не понял Хаук.
– Как вы думаете для чего сорокалетнему омеге – королю, имеющему здорового наследника, рисковать жизнью и заводить еще одного ребенка? Долг его сподвиг или страстное желание? – предположил Оливье и тут же ответил: – Король Камил был отчаянно одержим своим любовником и поговаривали в кулуарах выпрашивал его ласку, как зеленый мальчишка. Он даже хотел взять Гастона в законные мужья и сделать принцем-консортом, но Совет запретил в ужасе от последствий. Принц Бастиль до последнего отговаривал короля от этого необдуманного шага. Это был настоящий скандал… как и слухи о том, что смерть не случайна.