Цугцванг
Шрифт:
— Я уже успел забыть, какая ты отзывчивая, котёнок, — посмеивается, а мне убить себя хочется.
Слёзы срываются с глаз, и я тоже поднимаюсь, неловко натягивая свитер на плечи. Надеюсь, что не заметит, но это я зря — наследный принц рывком поворачивает на себя, брови его тут же падают на глаза, а он, словив еще одну слезу, чеканит.
— Теперь будешь притворяться, что тебе не понравилось? Даже не пытайся, твою мать, потому что ты осталась на моих брюках, дорогая.
Это звучит так грязно, пошло, что я краснею, отвожу взгляд, пытаюсь отойти, за что получаю встряску. Максимилиан
— Если ты думаешь, что секс поможет тебе на меня воздействовать, а твои стенания это только укрепят — забудь, твою мать. Я тебя не отпущу.
Мы приезжаем и заходим в квартиру, не сказав друг другу ни слова. Я почти бегу в светлую спальню, где сразу скидываю одежду и залезаю под одеяло, закутавшись с головой. Что он делает — без понятия. Теперь я хочу заснуть и никогда не просыпаться, потому что всё действительно стало хуже.
«У него все получилось…я не просто девочка без будущего, одинокая, тупая, малолетняя сучка. Я — шлюха. Его шлюха…»
Мне теперь еще страшнее от мыслей о дальнейшем. Вдруг он будет звать сюда своих друзей, а я, так крепко в нем погрязшая, буду исполнять любой каприз?
«Это же возможно. Судя по тому, что было…»
Плотнее закрываю глаза и с силой отпихиваю все мерзкие образы и мысли, к которым не готова, пока не засыпаю. Пока мне не удается сбежать хотя бы в своей голове…
Сначала я не понимаю, где нахожусь и что происходит. Без понятия сколько времени. Солнце бьет в глаза, а где-то в отдалении я слышу крики…
— …Ты сам в это ввязался, Макс! Это не шутки!
— Она ничего нормального не жрала почти месяц! Это просто… — рычит наследный принц, но второй, незнакомый голос резко перебивает.
— Твою мать! Ты себя вообще слышишь?! Черным по белому написано: а-не-мия! И это не все! Мои врачи заметили, что с ней что-то не так!
— Закрой рот!
— Она истощена!
— Я же сказал почему!
— Ты можешь засовывать голову в песок сколько тебе угодно — дело твое, ты взрослый, но ты взял на себя ответственность, когда связался с ребенком, так неси ее! Девчонке нужна помощь!
Слышится резки, сбитый звук, а потом глухой удар. Тяжелое дыхание. Молчание. Еще пару мгновений и второй голос тихо, но предупреждающе цедит.
— Макс, отпусти меня.
— Что еще хочешь добавить про то, как мне себя вести, а?
— Я твой друг и пытаюсь помочь…
— С ней все нормально.
— Нет, ненормально, — еще один звук, похожий на толчок, еще одна пауза, и снова второй голос говорит, но уже с более спокойной интонацией, — Ты прекрасно знаешь, что у меня работают профессионалы. Они заметили признаки депрессии, ей нужна помощь. Она ничего не ест, потому что в депрессии. Она очень худая. Бледная. Не хочет идти на контакт. Она слова никому не сказала!
— Да она это делает специально!
— Нет, не специально. Видимо вся эта история на нее сильно повлияла и…короче, я оставлю тебе контакты врача. Он крутой специалист, другого бы я тебе не посоветовал, — опять пауза, после которой слышится отчетливый цык, — Он — лучший. Засунь свои закидоны подальше, если не хочешь однажды прийти домой и найти ее труп с перерезанными венами.
Отворачиваюсь и опять закутываюсь в кокон, чтобы сбежать от действительности. Мне неинтересно, что они там решают и о чем говорят — плевать. Я просто хочу, чтобы все кончилось.
Но все только началось. Вечером пришла какая-то женщина, которая сделала мне пару уколов. Я не спрашивала, что это, возможно действительно от столбняка, плевать. Просто легла обратно и заснула. Ненадолго. Вторым гостем в моей темнице стал сам наследный принц! Он заставил меня поесть, сказал, что нужно «поговорить», но когда ушел с грязной посудой, меня снова выключило.
На следующее утро к списку добавился еще и незнакомый мужчина. Он зашел аккуратно, постучался три раза, сел на кресло напротив, после того, как спросил разрешения, а я кивнула. Это был психолог, сразу стало понятно. Молодой, может лет тридцать-тридцать три, в очках с пронзительными, умными глазами. Блондин. Волосы его были зачесаны назад, одет строго, но не по-деловому. Он все пытался со мной говорить, рассказывал что-то о себе, задавал вопросы, но я смотрела только в окно. Я не шла на контакт тогда и не собиралась идти сейчас, когда он снова сидит напротив, как и всю неделю до этого момента. Говорит. Пытается выстроить мостик, но я не хочу объединять две разные части земли — в этом нет никакого смысла. Поглядываю на часы…
— Вы смотрите на часы, Амелия?
Теперь я смотрю на него. Тяжело, но он улыбается и, наклонив корпус вперед, сцепляет руки в замок.
— Я вам не враг. Вы все время молчите и думаете, что так сможете решить свои проблемы, но это детский подход к делу. Чтобы вас услышали, вы должны быть слышны. Диалог — это двигатель, а его отсутствие — стагнация.
«Будь ты на моем месте, понимал бы, что все это — херня…Говори, не говори, меня никто не услышит все равно. Потому что всем плевать на меня, я всего лишь жертвенный материал…»
Из глаз срываются слезы, которые я быстро вытираю и коротко говорю:
— Уходите.
— Вы наконец-то заговорили? Это…
— Уходите. Я не стану с вами разговаривать, потому что не хочу, а значит не буду и точка. Не тратьте время и деньги этого обмудка. Мне только счёта за ваши услуги не хватало.
— Обмудка? Это вы…
— Вы прекрасно знаете, о ком я говорю, обойдемся без театрального этюда. Уходите сейчас же, или я действительно вскрою себе вены сегодня ночью, лишь бы не слышать звука вашего голоса.
— Амелия…
— Я не пущу вас в свою душу и голову! — ору, твердо уставившись ему в глаза, — Я не пойду на контакт. Принципиально. Это мое окончательное решение. Пошел вон.
Здесь ничего не попишешь. Говорят, что невозможно помочь кому-то, кто этого не хочет, а я не хочу. Мне не нужна помощь «принять» новые правила игры, которые я принимать не собираюсь. Наверно, психолог это считывает, кивает и уходит, а я наконец могу расслабиться. Честно сказать? Звук его голоса действительно сильно утомил…