Цунами
Шрифт:
Тогда чекист обернулся. Вразвалку поднялся обратно. Свесился, как будто хотел покормить уток.
И бросился в воду, раскинув руки.
В ванной шумно спустили воду в унитазе, хлопнула дверь.
– Как мы себя чувствуем?
Она встала у окна, скрестив руки.
– К сожалению, вашу инсталляцию пришлось разрушить.
– Запах!
Пересела за барную стойку, откинула волосы.
– Но
Теперь свет падал сбоку, и я узнал безбровое лицо девушки из кафе.
– Но как…
– Да вы же! Вы же и впустили! – Она ткнула за плечо.
На окне по-прежнему мигала идиотская вывеска “Cafe Bar 24”.
– Приглашает, а потом спрашивает. Мне это нравится!
Судя по голосу, лет двадцать максимум.
“Сам же прицепил эту вывеску”.
– Можно? – кивнул на одежду.
– Пациент стесняется…
Вышла в кабинет, смешно похлопывая себя по узким бедрам.
Деньги и карточки вроде на месте. Вокруг чисто, стаканы вон блестят как новые. Стопка выстиранного белья.
Сорвал вывеску, выбросил.
– Гостей больше не ждем? – выглянула.
В углу кабинета лежал надувной матрасик.
– Надо же мне было, пока вы тут… – Она виновато пожала плечами.
– Страшно оставлять в таком состоянии.
Она поставила на стойку ноутбук. Я снова попытался вспомнить хоть что-нибудь.
– Да не смотрите вы на меня так брезгливо.
Она расхохоталась.
– Не было ничего! Не бы-ло!
Тем временем на экране возникло мое лицо. “Если вам что-либо известно о судьбе этого человека, просьба позвонить по телефону”.
Даты вылета, мобильный номер.
– Набирайте.
В ее детской дерзости была неуловимая властность. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось ей во всем подчиниться. Делать, как она скажет.
Несколько секунд в трубке потрескивал эфир. Когда пошли гудки, раздался звонок в квартире. Она гордо выложила трубку.
Ее мобильник верещал и вибрировал.
– Странный вы человек! – Она уселась напротив, подперла по-бабьи щеку.
Чай попахивал сапожной смазкой.
– Слоняетесь по городу, сидите в кафе. С нищими на паперти тусуетесь. Устраиваете прилюдное шоу на площади после взрыва. И думаете, вас никто не видит? Человек-невидимка, думаете?
Она постучала костяшкой по стойке.
– Адрес я узнала в первых числах. Вы же сами отсюда звонили, помните? Думала, друг ваш. Хоть какая-то информация. А тут вы собственной персоной. Правда, пальто с драконами меня сначала, как бы это сказать…
– Но зачем, зачем? – Кажется, я действительно набирал этот номер.
– Мужчина! А если вы мне симпатичны?
Я невольно оглядывал плоское некрасивое лицо, мелкие горчичные родинки. Копну черных волос, перехваченных обручем.
– Ладно, не делайте страшных глаз. Просто я пишу диплом по вашему театру. Собираю материал о том времени. О той постановке. Хотела расспросить, да не знала, как подступиться. Прочитала про вас на форуме. Что пропали и так далее. А у меня друзья в “Вестях” – подсказали дать фото, номер. Сначала позвонила какая-то сумасшедшая дура, потом вы… Просто я в метро ехала, работал автоответчик.
– Смотрите!
Ссылка привела на ее “Живой журнал”. Сначала я ничего не понимал, но потом загрузились фотографии. На первой была моя физиономия на театральной вечеринке, после капустника. Рядом вид в ретуши для объявления. Остальные ссылки вели на тексты пьес, на рецензии. Судя по всему, тут находился целый архив по моей части.
– Так это ты?
– Что – я?
– Искала меня?
– Два часа ему рассказываю…
Я пожал плечами, поежился. “Ничего себе”.
– Кто она? – кивнула на жену.
Сказал, что актриса. Играла девочкой в известном фильме. “Все знают”. Но она такого фильма не знала.
– Хотела сказать – тебе?
Взгляд в сторону, смешно жует губами.
“Лицо, на котором написано все”.
– Поужинаем?
Крышка компьютера с треском захлопнулась.
– Не хочешь – не рассказывай.
Я рассказал ей все, что случилось. Ну, или почти все – начиная с острова. Как добирались; как ночью, обкурившись, чуть не разбились.
Про вызов, который пришел очень вовремя. Ну и развязка – труп этот, документы.
– Потом ты, наверное, знаешь.
Суши осталось нетронутым, чай остыл. Мое пиво нагрелось. Обнажив верхние зубы, влажные и белые, она слушала. Ее лицо оставалось неподвижным, пока я рассказывал про остров. Но как только жена исчезла, она ожила. Теперь каждый поворот сюжета отражался на ее лице, как в зеркале. И мне с трудом приходилось сдерживать улыбку.
– Но это же кино, настоящий триллер!
Она судорожно пихала в соус хрен, имбирь.
– Писатель!
– Вы это не выдумали часом? Жену? Цунами?
Я молча лез в карман, раскрывал два паспорта, мой и /его/.
– Кру-у-у-то! – мычала с набитым ртом.
– Ты что, все еще ее любишь?
Я молча взялся за палочки. “Молодежная манера задавать вопросы”.
Она бросила салфетку, вылезла из-за стола. Губы трясутся, на глазах слезы.
Доедал в одиночестве.
“В конце концов, с какой стати?”
Но она не исчезла. Через день “случайно” встретились на улице.