Цусимские хроники. Апперкот
Шрифт:
Тем временем два японских истребителя, прикрывавших тральные работы, попытались приблизиться к порту, но угодили под огонь стодвадцаток и отступили. Причем на одном из них после двух прямых попаданий наблюдался пожар, и он травил пар, сразу начав отставать. Вернувшийся было к нему второй миноносец тут же получил попадание и быстро отошел.
Поскольку открывать все артиллерийские позиции сразу перед японской разведкой было нежелательно, остальные батареи огня не открывали, что позволило подбитому миноносцу все же выйти из-под обстрела и скрыться. До конца дня в районе порта противник больше не появлялся.
Атака Корсакова, предпринятая передовыми отрядами с суши уже на следующий день после высадки, наткнулась на заранее подготовленные капитальные позиции русских и не увенчалась успехом. Хотя конная батарея из Корсакова, отправленная вчера к Савиной Пади, не смогла прорваться обратно и поэтому вместе с отрядом прикрывавших ее стрелков из дружинников вынужденно отошла в тайгу и заняла оборону у Третьей Пади, засевшую в окопах нашу пехоту активно поддерживали оставшиеся пушки и береговые батареи, наносившие большие потери наступавшим японцам. Это вынудило командующего японскими войсками на Сахалине генерал-лейтенанта Харагучи отказаться от штурма и оставить порт в блокаде, продолжив продвижение на остальных участках.
Выдвинувшийся ночью для нападения на японские тылы ударный отряд под командованием полковника Арцишевского, состоявший из Корсаковского резервного батальона и полусотни конных дружинников при трех пулеметах, не смог пробиться к месту высадки. Под давлением японцев к 27 июля он отступил к селу Хомутовка, заняв там подготовленную заранее позицию у села Дальнего и также оказавшись в блокаде. Само село к этому времени было полностью покинуто жителями, уведшими с собой и домашний скот. Это не связывало полковника необходимостью оборонять практически безнадежную позицию, и уже следующей ночью отряд прорвал кольцо окружения, уйдя в тайгу.
Преследовавшие его японцы угодили в пулеметную засаду на мосту через реку Рогатка, устроенную лейтенантом Лейманом и его людьми с «Ольдгамии». В завязавшемся скоротечном бою, без каких-либо потерь с нашей стороны, был практически разгромлен батальон майора Харуки.
Несмотря на активное сопротивление, японцам удалось оттеснить наши отряды на западный берег реки Сукуи, заняв весь ее восточный берег, до самого устья, и полностью окружить порт. Вскоре они в нескольких местах форсировали эту реку, отжимая обороняющихся к западу и северу. Попытки сжать кольцо вокруг Корсакова были вялыми и к успеху не привели.
Таким образом, за сахалинцами остался весь восточный берег губы Лососей от селения Голый Мыс, по которому проходила линия фронта, до самой Савиной Пади, где японцы продолжали сидеть ровно, с портом Корсаков в середине этого плацдарма. Хотя западный берег губы, а потом и всего залива, постепенно перешел в руки противника. Также японцы сильно продвинулись на север в направлении поселка Найбучи на восточном берегу Южного Сахалина, достигнув реки Найба. Их пехотные колонны оказались неожиданно подвижными, благодаря тому, что имели специальных носильщиков, таскавших на себе весь обоз. Лишь тяжелое вооружение перевозили на вьючных лошадях в тюках.
Отступая, наши войска оставляли в тайге небольшие хорошо вооруженные отряды из местных жителей, промышлявших охотой и потому отлично знавших местность и все тропы. Эти отряды постоянно нападали на японские колонны, особо охотясь на офицеров и быстро скрываясь после налетов. Хорошо организованные армейские колонны пытались давать отпор, впрочем, тоже без особого успеха, зато колонны снабжения, состоявшие преимущественно из «кули», сразу разбегались, бросая своих раненых и убитых командиров.
Это обстоятельство позволило взять в плен двоих «недостреленных» офицеров, а также добыть несколько биноклей и карт, оказавшихся весьма подробными, со множеством мелких деталей. С такими картами можно было уверенно планировать операции, в то время как по нашим не всегда даже удавалось правильно выбрать направление движения. Если бы не местные, по чьим указкам их дорисовывали от руки и исправляли, с ними вообще пропали бы.
Активная партизанская тактика сильно осложняла переброску подкреплений и снабжение войск противника. Так как все занятые селения оказались совершенно пусты и добыть провизию на месте не удалось, японцам с первых же дней приходилось абсолютно все везти морем, а потом еще и тащить с берега под сильной охраной.
Однако, несмотря на потери, они продолжали наступать и вскоре полностью отрезали отряд Арцишевского от залива Анива. В жестоких боях 28 и 29 июля на позиции у реки Муравченка артиллеристы израсходовали все снаряды, и отряд держал оборону редким ружейным огнем да штыковыми контратакам, так как патронов тоже почти не осталось. Лишь к вечеру 29 прибыл обоз, отправленный еще три дня назад в тайгу к складам. После этого ситуация стабилизировалась, и все атаки, продолжавшиеся до 6 августа, удалось отбить. Затем японцы подозрительно затихли, а вскоре начали отходить. Их не преследовали, опасаясь засад. Только пластуны, высланные вперед, вели постоянное наблюдение.
Однако вечером 8 августа прибыл связной, пробравшийся ночью из селения Сирароко, имевшего телеграфное сообщение с Александровским постом, с приказом генерал-губернатора Сахалина генерал-лейтенанта Ляпунова немедленно наступать в направлении деревни Морея. Из доставленной им депеши стало известно, что из оставленного японцами Найбучи в Корсаков вдоль телеграфной линии движется отряд казаков из Николаевска-на-Амуре и Александровский резервный батальон в полном составе под командой подполковника Чертова, только два дня назад перевезенные шхунами. Их требовалось поддержать активными действиями.
Кроме того, от селения Рыковское шел Тымовский резервный батальон подполковника Данилова, разросшийся с исходных полутора сотен штыков до восьмисот за счет наплыва добровольцев с рудников. От устья реки Поронай до Найбучи они добрались по воде, следуя на рыбацких лодках вдоль западного берега залива Терпения.
Рассчитывая внезапной атакой с воды захватить селение, они обнаружили его уже совершенно пустым, о чем и сообщили с нарочным в Сирароко, откуда телеграфом известие ушло дальше. А батальон тем временем перебрался в озеро Тунайча, откуда уже второй день продвигался на Морею прямо через тайгу.