Цвет магии – чёрный
Шрифт:
Наверное.
Я обратил внимание, что принцесса на портрете была без перчаток. Узкие красивой формы руки с длинными музыкальными пальцами – их Тина вырисовала особенно тщательно. Их, лицо и выбившуюся из-под шапки чёрную прядь.
– Руки, да, – кивнула сестра. – Я хорошо их рассмотрела, потому что она поскользнулась, я её поддержала. Она, знаешь, схватилась за меня неудачно – за лицо. Меня от её прикосновения буквально обожгло. Ох, Эл, я такая впечатлительная! А что? Ты её знаешь?
– Нет.
Мама обняла меня напоследок. Прежде чем сунула пирог, завёрнутый в промасленную бумагу.
– Не отказывайся. И пообещай нам писать. – А потом шепнула, снова обняв: – Это твой дом. Не забывай.
– Нет, – пробормотал я.
– Да. Всегда.
Тина тоже сунула мне маленький свёрток.
– Потом открой. Я мечтала отдать это тебе, когда ты вернёшься.
– Я не вернулся.
– Разве?
Это всё-таки было больно – уходить. Они стояли на пороге, глядя мне вслед – я расцеловал обеих на прощание. Слёзы горчили на губах.
«Не оборачивайся», – думал я. Я и не обернулся. Но меня словно толкнуло что-то и вспомнился портрет принцессы, написанный Тиной. Что сделает с ними Шериада, если я её огорчу? Словно по наитию – со мной такое бывало – я остановился и мысленно пожелал: «Пусть всё у вас будет хорошо. Сказочно хорошо, очень удачно». Внутри будто струна натянулась, а перед глазами поплыли пятна. Мне почудилось, как дом накрывает сфера золотого света, мигает и гаснет, но не исчезает, а будто становится невидимой.
А мне вдруг сделалось очень тяжело, голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Я дошёл до кареты и кое-как забрался внутрь, и в обморок упал уже там.
Сроду со мной обмороков не случалось.
В себя я пришёл уже в поместье на той роскошной кровати, якобы в моей комнате. Надо мной склонялся дворецкий с чашкой бульона, и бледный до синевы Ори маячил у него за спиной.
– Видите, господин. Вам следовало поесть, особенно если собирались колдовать. Зачем вы так? – сказал дворецкий.
Сил спорить не было.
На следующий день я от слабости не смог подняться с постели. Было страшно, что госпожа придёт и увидит меня таким. Впрочем, бояться я быстро устал.
Так прошла вся неделя. Меня очень плотно кормили, практически насильно. Если я пил бульон, то он обязательно был наваристый и густой, а мясо – его мне теперь подавали на завтрак, обед и ужин – непременно сочилось кровью.
– Может, врача? – несмело предложил как-то Ори.
Ответил дворецкий, он ухаживал за мной, как заботливая сиделка:
– Не поможет, и ты это отлично знаешь. Магическое истощение излечит только другой волшебник.
Удивляться сил не осталось. Может, оно и к лучшему: когда не спал, я читал книги принцессы. Они были даже интересными, если воспринимать их как сказку. А чем ещё они могли быть?
В свёртке Тины оказался портрет меня, каким я был два года назад. Тогда я улыбался искренне, и в моих глазах жила уверенность.
Сейчас же я попросил Ори принести мне зеркало, посмотрел – и положил портрет на прикроватную тумбочку. Теперь в моих глазах была только усталость.
Если принцесса за мной и наблюдала, ей, наверное, было дико скучно.
Она явилась ровно через неделю, час в час – в пять вечера. Конечно же, нашла меня в постели. Я думал, она расстроится: как же, её дорогое приобретение уже сломалось.
Ха, расстроится! Её аж перекосило.
– Как? – Она не кричала, но её голос вмиг наполнил комнату, задрожали даже стёкла. – Я оставила тебя на неделю. Всего неделю! Как ты умудрился высушить себя подчистую? – Она обернулась на Ори, замершего у стены. – Я же просила!
Ори немедленно рухнул на колени. Я опешил.
– Госпожа, его-то вины здесь нет, – вырвалось у меня.
Как и моей, но кого это волнует.
– Неужели? – голос Шериады сочился теперь, как горький яд.
Бедный Ори скорчился на полу, а я вспомнил слова принцессы: «Ты не хочешь меня злить». Что она сделает? Слуги её явно боятся.
– Миледи, господин отказывался от еды, что нам было делать? – К Ори прошёл дворецкий, встал рядом, словно защищая.
– Отказы… – Принцесса оглянулась на меня. И судя по интонации, выругалась.
Всё, сейчас я узнаю, как тут наказывают, лениво думал я. Очень хотелось спать. Я смотрел на принцессу, а в голове плыло: «Ну давай, удиви меня».
Принцесса вздохнула. И сразу как будто сделалась меньше, не такой зловещей.
– Ори, встань ради всех богов. Я не сержусь.
Он поднялся, осторожно посматривая на неё. Его трясло.
– Правда не сержусь, – повторила принцесса. – Алекс, накрой в столовой, пожалуйста. Я от еды не откажусь.
Дворецкий поклонился.
– А господину принести?..
– На двоих накройте.
– Да, миледи.
– И оставьте нас.
Когда дверь за ними закрылась, принцесса обернулась и… Нет, не накинулась на меня с упрёками.
Она спросила:
– Что, так всё плохо?
– Всё замечательно, госпожа. – Я закрыл глаза. – Вы ещё не хотите прекратить эту игру?
– Какую игру?
– В которой у меня роль аристократа. Госпожа. – Я попытался улыбнуться. Думаю, получилось плохо, потому что она вздохнула и покачала головой.