Цвет мести
Шрифт:
Она начала процесс снова. Левая нога. Правая нога. Отклониться назад. Подпрыгнуть. Наклониться вперёд. Она глянула вниз и увидела, что едва поднялась от земли. Левая нога. Правая нога. Отклониться назад. Подпрыгнуть. Наклониться вперёд.
– Сколько ещё осталось? – спросила она сквозь сжатые зубы.
– Всего лишь несколько футов, любовь моя. – В голосе Андерса слышалась нотка надежды. Приятно было её слышать после трёх дней нытья и отчаяния.
Левая нога. Правая нога. Отклониться назад. Подпрыгнуть. Наклониться вперёд. Генри услышала, как что-то хрустнуло,
– Давай, Генри. Ещё совсем немного! – сказал Шип откуда-то снизу.
Генри покачала головой. Боль была слишком сильной. Она зажмурилась и подумала, не пора ли вырубиться.
– Шустрый смог бы.
Странное дело, гнев: это одно из лучших обезболивающих. Генри почувствовала, как нарастает жар, как сохнут слёзы, боль уходит и усталость утекает, а потом её затопила волна гнева.
Она открыла глаза и приготовилась к очередному прыжку. Чёрт возьми, Генри докажет всем, что она лучше этого ублюдка Шустрого.
Левая нога. Правая нога. На краю поляны из глазницы слоновьего черепа появилась серая четвероногая фигура. Смеющаяся собака была высотой в пару футов, лоснящаяся, с голодными глазами и злобной ухмылкой. Она смеялась над людьми.
Отклониться назад. Подпрыгнуть. Наклониться вперёд. На этот раз сопротивления не было – деревянный столб кончился. Генри наклонилась вперёд, в восемь футов воздуха, и пыльная земля бросилась ей навстречу. Левое плечо снова закричало от боли, мука смешивалась с удовольствием, поскольку от приземления сустав встал на место. Из глаз потекли новые слёзы, но у Генри не было времени остановить их. Она подняла колени вверх, протащила связанные руки под задницей и ногами, пока те не оказались впереди.
Нетвёрдо поднявшись на ноги, Генри доковыляла до своей шляпы и подняла её из пыли.
– Не время для этого, Генри! – прорычал Шип, уставившись на что-то впереди – и, несомненно, у этого "что-то" была куча острых зубов и желание их применить.
Генри не обратила внимания на Чёрного Шипа и вытащила скрытый кинжал, который прятала в шляпе. Перевернула рукоять и начала быстро перерезать верёвку на запястьях. Смеющаяся собака напала.
Зверь проигнорировал Генри и Шипа и помчался в сторону Андерса. Генри почувствовала, как что-то в её груди сжалось. Нож перерезал последние волокна верёвки, и её руки освободились. Она бросилась наперерез животному.
Смеющаяся собака прыгнула на Андерса, а Генри – на смеющуюся собаку. Они столкнулись в воздухе, зубы зверя щёлкнули в нескольких дюймах от лица её мужчины.
Коснувшись земли, Генри перекатилась на колени. Что-то острое больно вонзилось в левую руку. Не думая, она пырнула туда и дёрнула нож вниз, к основанию шеи собаки. Изо рта псины вырвался вопль удивления, зверюга закачалась, сделала шаг и рухнула, утащив Генри за собой. А она вытянула правую руку, раскрыла челюсть пса и вытащила окровавленную левую руку. И начала
Генри перестала понимать, сколько раз уже ударила смеющуюся собаку. Она смутно слышала крики Шипа, но не уделяла им внимания. Она била, била и била. Жажда крови постепенно уходила, и наконец Генри обнаружила, что стоит на коленях перед зверюгой, все руки в крови, а по лицу текут слёзы и пот.
– Генри! Ёб твою мать, сука чокнутая! Проснись! – во всю глотку кричал ей Шип.
Она повернула голову и взглянула на старого друга. Единственный глаз смотрел на неё с энергией двух, а его голос охрип от командирского тона, которого она раньше от него не слышала.
– Генри, ты снова с нами? – спросил Шип.
Генри кивнула и нетвёрдо поднялась на ноги.
– Ага. Наверное.
– Тогда, блядь, развяжи меня.
Генри сделала, как было велено. Она доковыляла до Шипа и быстро перерезала верёвки на его запястьях, а потом занялась теми, что удерживали Андерса.
– Уф, благодарю вас, миледи, – сказал Андерс и направился к бурдюку с вином. – Вы, конечно, очень милы, и я, ах, просто… думаю, будет лучше, если я…
– Оставь это, Андерс, – приказал Шип. В его руках появилась пара маленьких клинков, каждый не больше пальца.
– Но я…
– Что важнее, вино или твоя жизнь? – спросил Шип.
– Это вопрос с подвохом?
Ещё две смеющихся собаки появились на краю поляны, и, судя по звукам, они были не одни. Казалось, проклятые твари создавались из теней.
С громким покорным вздохом Андерс поднял бурдюк с земли и закинул за плечо.
– Думаю, оставлю это… ненадолго.
– Давай поменяемся, – сказала Генри Шипу, пока они готовились встретить смеющихся собак. Чёрный Шип посмотрел вниз на свои двойные ножи и кивнул. – Всегда больше нравилось сражаться двумя клинками.
Андерс присоединился к ним.
– А мне один не достанется?
– Нет, – в унисон ответили Генри и Шип.
– Значит, я должен буду просто заговорить их до смерти?
– Есть мысли, как поубивать этих тварей? – спросил Шип.
Генри фыркнула.
– Думаю, бить их, пока не перестанут шевелиться – эт должно сработать.
– Точно, ага.
Появились ещё три смеющиеся собаки и начали ходить по кругу, окружая Генри и остальных. Одна из собак издала пронзительный смех, а остальные ответили весьма похожими звуками. Генри ненавидела, когда над ней смеются.
Андерс подобрал левой рукой обломанную кость, а правую он прижимал к груди, и из неё на тунику медленно капала кровь. Генри знала, что с этим надо разобраться, и быстро, но сейчас были более важные вопросы. Звери кружили, а они стояли треугольником, спина к спине, махая своим жалким оружием так угрожающе, как только было возможно. Генри чувствовала, как ноет нога, чувствовала, как кровь капает с левой руки. Шип стоял рядом – в полтора раза выше, но всё же не в лучшей форме. Его лицо ниже носа стало красной маской, мизинец на левой руке, хоть и стоял на месте, но всё ещё был сломан, и, судя по его дыханию, солдат хорошенько поработал с его рёбрами.