Цвет страха
Шрифт:
– Шестая виргинская пехотная рота "выходного дня".
– В таком случае вы должны знать полковника Хазарда.
– Так точно. Этим утром мне довелось исполнить печальную обязанность по преданию земле его благородного праха.
– Значит, полковник Хазард погиб?
– Застрелен вероломными синими мундирами.
– Я служил под началом полковника в том самом гвардейском батальоне, которым командую сейчас.
Капитану Пэйджу позволили подойти поближе. Он пожал руку плотному мужчине с бачками, одетому в серую форму Конфедерации, и осведомился:
–
– Нет. Тех мы давно перебили. Это - подкрепление. Первый массачусетский.
– Я слышал, они не умеют стрелять.
– В Новой Англии нет ни одного хорошего стрелка.
Мужчины обменялись саркастическими улыбками, и капитан спросил:
– Что вы собираетесь делать с этими синебрюхими трусами?
– Еще не решили. И тем не менее они - наши пленники.
Пэйдж нахмурился.
– Я получил приказ прекратить кровопролитие.
– Горько слышать, сэр.
– Мне тоже.
– Особенно если учесть, что враг вот-вот подступит к нашим рубежам. Мужчина в сером мундире мрачно посмотрел на север в сторону Питерсберга.
Капитан Пэйдж задумался.
– Когда вы ждете саквояжников?
– Точно в полдень.
– Как вы полагаете, не стоит ли согнать янки в кучу, укрыться в кратере и подождать дальнейшего развития событий?
– осторожно спросил капитан.
– А что скажут ваши люди?
– А ваши?
– Они такие же сыны Виргинии, как и вы.
– Что ж, давайте готовиться к передислокации.
Капитан Пэйдж вернулся к ожидавшей его танковой колонне и поспешил ввести своих солдат в курс дела.
– Судя по всему, эти доблестные воины стали жертвой провокации и были вынуждены защищать свои честь и жизнь, - сказал он.
– К тому же их застали спящими, отняв последнюю возможность отдохнуть перед схваткой с наступающей армией, которая, как вы знаете из утренних газет и телепередач, вот-вот наводнит пределы Старого Доминиона, словно бесчисленная прожорливая саранча. Нимало не сомневаюсь, - добавил капитан, - что всем вам известна история того места, где они были расстреляны. Именно здесь безжалостные трусливые убийцы под командованием полковника Генри Плизантса - да будет проклято это имя - прорыли туннель под фортом, который защищали лучшие солдаты Конфедерации, и взорвали пороховой заряд. Звуки взрыва до сих пор отзываются в наших душах, ибо я знаю, что среди вас есть потомки тех, чьи жизни унесло нечестивое пламя.
По колонне прокатился ропот ненависти.
– Тот страшный час оказался самым мрачным мгновением битвы при Питерсберге, - продолжал Пэйдж.
– И несмотря на то что героические воины под началом генерал-майора Махони сумели отразить последовавшее наступление федеральных войск, эта трагедия навсегда останется в наших сердцах. Этот гордый великолепный город вот-вот подвергнется новому нашествию. Мне остается лишь предположить, что ненавистный Север, повинный в клеветнических измышлениях, был подвигнут на злодеяния тем самым врагом, которого вы все знаете и именем которого я не решаюсь осквернить чистый воздух Виргинии. Иными словами, я готов обратиться к вам с призывом поддержать
Его слова были встречены молчанием.
– Разумеется, я не имею права требовать, чтобы вы, парни, последовали моему примеру. И дам вам возможность взвесить все за и против и прийти к решению.
Когда отпущенное время истекло, капитан сказал:
– Я присоединяюсь к своим землякам-виргинцам и остаюсь в их рядах до тех пор, пока не будут наказаны истинные виновники трагедии. Ваше слово, ребята.
Никто не возразил.
Пленники в синих мундирах, пунцовые от стыда и связанные по рукам и ногам, были погружены в грузовики и танки Национальной гвардии, облепленные солдатами Конфедерации, которые размахивали своими фуражками и победно улыбались.
– По направлению к кратеру... Марш!
– скомандовал капитан Пэйдж.
Над полем разразился воинственный повстанческий клич, потонувший в грохоте выстрелов; подразделение, которое впоследствии получит имя Объединенного конфедеративного союза мстителей, выступило на государственное шоссе номер 95, в просторечии Ричмонд - Питерсберг Тэрнпайк, и покатило на юг, не встречая ни малейшего сопротивления.
Когда весть о восстании докатилась до администрации штата, губернатор Виргинии уже знал, что ему делать. Он позвонил Президенту Соединенных Штатов Америки.
Выслушав доклад губернатора. Президент поблагодарил его и положил трубку. Он тоже знал, что ему делать. Он нажал кнопку и вызвал свою супругу. Первую леди страны.
– Над Виргинией сгустились грозовые тучи, - сказал он, когда супруга вошла в кабинет.
– Я слышала. Может быть, отдать приказ о подчинении виргинской Национальной гвардии федеральным властям?
– Поступи я так, и меня тотчас линчуют на дороге в Литтл-Рок, когда я буду возвращаться с работы домой, - отозвался Президент, копаясь в ящиках стола.
– Ты не видела мою футболку? Ту самую, с эмблемой колледжа Смита?
– Хотела бы я знать, отчего всякий раз, когда начинаются неприятности, ты отправляешься на пробежку в этой майке.
– Сколько раз повторять!
– раздраженно ответил Президент.
– Этот вопрос не обсуждается.
Первая леди бросила на супруга ледяной взгляд.
– Чего ты хочешь добиться, напяливая эту тряпку?
– Продлить твое пребывание на посту супруги Президента до конца положенного срока, - упавшим голосом откликнулся Президент.
– Если в стране разразится гражданская война, к четвертому июля нас здесь уже не будет.
Сердитый блеск в глазах Первой леди немедленно угас.
– Я шепну газетчикам, что ты собираешься на прогулку, - торопливо произнесла она.
– Тогда твоя майка обязательно попадет на телеэкраны.
Как только она закрыла за собой двери Овального кабинета. Президент поднялся на ноги и подошел к зарешеченному окну, выходившему на Южную лужайку. Отсюда открывался тот самый вид, которым любовались все предыдущие президенты, начиная с Авраама Линкольна, самого несчастного руководителя государства в истории США. Сохранилось даже старинное мутноватое оконное стекло.