Цвет

Васильев Сергей Викторович

Буду делать так, как привык, и плевать на надзор — всё можно списать на подготовку к деятельности парламентера. Ну, научили меня с людьми разговаривать и работать с их техникой. В конце концов, есть обучающие программы.

Я взял микроманипулятор и запустил обзорную программу, не потребовавшую даже пароля на вход.

Доступ к местной информации самого разнообразного характера мне тоже дали сразу: ищи, что хочешь, заглядывай, куда хочешь, — у нас секретов нет. Я не поленился, просмотрел биологические данные о гессах. Скудные они были. Всего лишь описания внешности и непритязательные рисунки биологов. Ни объемных фотографий, ни результатов вскрытия, ни голографий внутренних органов.

Про общественные отношения, численный состав, структуру взаимодействия друг с другом вообще ничего не было — пустые файлы трехгодичной давности. Никому из людей не удалось поговорить с местным жителем хоть о чем-то. То, что они всё понимали, сомнений не оставляло: гессы иногда писали ответы на воззвания колонистов. Все, выражающие протест и в самой категоричной форме: «Немедленно покиньте нашу планету!»

Почему же никто не убрался? Значит, это кому-то было выгодно. В первую очередь тому, кто организовал поселение людей. И это не было секретом. Межрегиональной службе миграции — государственной конторе, которая, предоставив транспорт до места, вдруг свернула всякую помощь и ограничила выезд с Гессонита.

На мой сторонний взгляд это выглядело, как стравливание колонистов с местными жителями. И те, и другие хотели не только жить, как прежде, но и просто жить. А для этого требовалось, чтобы либо тех, либо других на планете не было.

Славная история. Ну, я и влип, оказавшись между двух антагонистических сил. С другой стороны, пока я разбираюсь со всей ситуацией, в пределах разумного промежутка времени, люди не попытаются решить проблему военным путем, как уже собрались.

Надо понять, что же писали гессы в тех листках. И есть только один способ для этого. Я позвонил.

— Мне нужен доступ к информаторию, — сообщил я девушке, появившейся после моего сигнала.

— Как ваше имя? Как вас записать? — потребовала секретарь.

Либо она не знает азов контакта, либо открытие имени для аборигенов не является запретным, либо им просто невдомек, что у них происходит долгожданный контакт с гессами. Ну, да. Биологи понабежали б. Я фыркнул. Знали бы они — кто я такой… Стоп. Никому нельзя этого знать. И даже записываться на доступ нельзя — силы усмирения вычислят меня под любым именем — по отпечатку ладони и снимку сетчатки, которые требуются для регистрации.

— У вас разве нет общественного информатория? — спросил я.

— Он нам не нужен, — холодно улыбнулась секретарь. — Ради спокойствия колонистов доступ к информаторию ограничен.

— Тогда предоставьте свой доступ, — сказал я раздраженно.

— У меня нет личного доступа, — объяснила девушка, продолжая удерживать губы в подобии улыбки.

Тьфу! Вот так всегда. Не идти же к главе колонии. Но и светиться нельзя.

— Тогда сделаем так, — лениво сказал я, пытаясь выразить презрение к местным порядкам. — Я составлю запрос, а Леонид Яковлевич закажет по нему требуемые документы и программы. Как вы понимаете, я не имею право говорить свое имя…

— Почему? — перебила меня секретарь, заморгав сиреневыми ресницами.

— …И отвечать на подобные вопросы, заданные в таком тоне — тоже. Если вам что-то непонятно — проконсультируйтесь со специалистами.

Наконец-то пренебрежение, которое она мне выказывала с самого начала, сменилось испугом: девушка вдруг поняла, что принимать посла даже от неразвитых аборигенов нужно всерьез. Иначе последствия могут быть непредсказуемыми.

Секретарь засуетилась, выбежала в дверь, цокая острыми каблучками и зачем-то оправляя короткую юбку. Ну, почему мне постоянно попадаются такие, за редким исключением? Или других я не замечаю? Тогда у меня проблемы. А интересно, куда она побежала? Жаловаться начальству? Консультироваться со специалистом?

Не угадал. Она вызвала специалиста сюда.

Загорелый, подтянутый, в свободной одежде, ничем не напоминающей форму колониста. Он сел на стул с другой стороны стола и пристально уставился на меня, будто пытаясь прочесть мои мысли. Психолог? Специалист по работе с общественностью?

— Мое имя — Моррисон, — сказал он. — Я направлен Комитетом для установления с вами непосредственного контакта. Прошу извинить нашего секретаря, она не знает всех нюансов.

— Вы правомочны решать вопросы колонии? — спросил я.

— Да, — Моррисон широко улыбнулся, словно собираясь укусить, — именно поэтому я здесь.

— Тогда прошу вас создать мне необходимые условия для работы. В частности, обеспечить доступ к общей информационной сети.

— У меня есть доступ к информаторию. Что вам нужно?

— Это мое дело, — резко ответил я.

— Разумеется. Просто там разный выход по различным темам.

— Дешифровка, — решился я, — сравнительные данные по биологии планет, комплексный набор знаний.

— А нельзя ли поинтересоваться… — начал Моррисон.

— Нельзя, — перебил я его. Всеми силами надо избежать его вопросов — попасться элементарно.

— Хорошо, — легко согласился Моррисон. — Начнем, пожалуй, с общих знаний.

Тирби-тиль вдруг завозилась в кармане, и я поморщился от неожиданных укольчиков.

— Что там у вас? Не покажете?

Я пожал плечами и выложил тирби-тиль на стол.

Моррисон нагнулся и уставился на насекомовидное светящееся создание.

— Где вы взяли это?

— Это называется тирби-тиль, — ответил я. — Моя тирби-тиль.

— Тем хуже для вас. Мне как-то приходилось с этим сталкиваться и, признаться, ощущения остались не из приятных.

— А мне вот наоборот, — вызывающе ответил я.

Моррисон проигнорировал мои слова.

— …И столкновение произошло не на этой планете. Вы кто?

Я не ответил на его прямой вопрос.

— Мало ли где могут водиться тирби-тиль. Но, для вашего сведения, она — эндемический вид именно для этой планеты.