Цвет
Шрифт:
— Да-да, Сергей, иди, — рассеянно произнес один из сидящих мужчин, при этом не сводя глаз с меня.
Они все смотрели на меня. Оценивая, удивляясь, на что-то надеясь и даже ненавидя. Я стоял спокойно, даже расслабленно. Не только демонстрируя уверенность, но и ощущая ее. Новое чувство, непривычное. Чужое какое-то, но вместе с тем — приятное. Без разницы, что явилось ему причиной, оно мне поможет.
Начинать разговор первым я не собирался. Если они ждали меня, значит, сами всё скажут. Тогда и буду отвечать. А компания подобралась интересная. Ни один друг с другом не заговорит — все в конфликте, либо их на коротком поводке держат. Субординации придерживаются — первое слово за главным, будь он или начальником колонии, или научным руководителем, или военным советником — смотря у кого в руках реальная власть.
Скажем, у того, кто заговорит первым.
— Выходит, гессы всё же прислали представителя, — пробурчал загорелый мужчина в полувоенной форме, — я уж и не надеялся. Вам не кажется странным, что они сделали это в самый последний момент, когда мы уже собирались атаковать?
Я никак не отреагировал на замечание. Пусть говорят. Знаний об этом мире у меня ноль, авось, кто-нибудь невзначай просветит.
— Перестаньте, Пауль, — поморщился мужчина — высокий, сильный и уверенный в себе. Главный, не иначе, — вы всегда ищете подвох там, где его быть не может. Откуда мы знаем логику гессов? Быть может, приход парламентера в последний момент является наивысшим почтением к нам.
— Или наоборот, — вставил Пауль.
— Или наоборот, — легко согласился главный, — наша первая задача — поговорить с ним, не более.
Он взглянул на меня с непонятным ожиданием.
— Я предпочел бы называться по-другому, — сказал я.
Они все, разом, девять человек, раскрыли рты. Ловко я их сразил. Вот только чем? Если я парламентер от каких-то гессов, значит, имеется некое противостояние. В чем? Гессы — кто? Аборигены? Они не прислали парламентера. Или он не дошел? Или не посчитали нужным, так как не боятся угроз колонистов? А вдруг гессы вообще не говорят, изъясняясь как-то по-другому? В какую авантюру я ввязался?
— Как? — наконец-то пришел в себя главный.
Тирби-тиль щекотно копошилась в кармане, и я выложил ее на край стола: пусть побегает, порезвится. Люди сжались и стали медленно отползать к противоположному концу длинного стола, за которым сидели. Выглядели они препотешно, и я улыбнулся.
Теперь им стало страшно. Лица кривились, дыхание прерывалось. И всё это от вида безобидного животного, не то крупного насекомого, не то мелкой птички, и от моей улыбки? Странные люди. Да, у них точно какие-то крупные проблемы.
— Да успокойтесь вы! — раздраженно сказал я. — Никого не собираюсь трогать. Вы что-то от меня хотели?
— Ну да, ну да, — поддакнул главный, подъезжая обратно на своем кресле. — Для этого мы и просили прислать представителя у ваших старейшин. Много раз просили, — подчеркнул главный, — а в последний раз пришлось даже выдвинуть ультиматум, чтобы хоть кто-нибудь пришел. Мы же цивилизованные люди, сами понимаете. А у вас, как будто, нет никакого централизованного управления, даже на уровне одного поселения. Каждый сам по себе. Ну, как в таких условиях о чем-нибудь договариваться?
Я кивнул, принимая его слова к сведению.
— Как ваше имя?
Главный чуть смутился и несколько растерянно сказал:
— Леонид Яковлевич.
— Значит так, Леонид, — очень хотелось назвать его «Лёней», но я сдержался, — мне нужны ваши пожелания в письменном виде, свободное место для работы и отдыха. Если ваши пожелания — надеюсь, вы понимаете, что требования я не буду рассматривать — окажутся приемлемыми для нас, мы продолжим разговор. М-м-м?
Главный чуть замялся, выдерживая паузу. Я сгреб тирби-тиль со стола, положил обратно в тот же карман и пошел к выходу.
— Договорились! — голос Леонида Яковлевича остановил меня на полпути к двери.
Он сделал правильный выбор.
2. Гессонит
Секретарь притащила мне папку с пластиковыми листками, небрежно бухнула на стол передо мной и удалилась, пренебрежительно хмыкнув напоследок. Сверху лежал протокол о намерениях, озаглавленный: «Развитие планеты Гессонит на пятилетний период. Взаимодействие сторон».
Сначала шли стандартные пункты о невмешательстве в частные дела кого бы то ни было, существующие имущественные права, зарегистрированные земельные владения, статистические данные с выборками по возрастам и плотности населения. Цветные вкладыши сообщали данные о геологоразведке, климатических характеристиках, растительности и животном мире и степени их опасности для человека.
А в конце как дважды два доказывалось, что аборигены легко могут потесниться и уступить колонистам половину территории за вполне адекватную плату. Я, конечно, понимал, что людям некуда деться на этой планете — обратно их никто не отправит. И стремление получить земли, которые впоследствии поддержат экономическое процветание нового мира, вполне естественно. Но нельзя же так бесстыдно грабить!
Я с отвращением отбросил «Развитие». Конечно, представителем аборигенов я не был, но за их права вполне мог побороться. Мне потребовалось всего два часа, чтобы составить мнение о протоколе. И для этого они звали представителя гессов? Я был в недоумении.
Но не только протокол лежал в папке. Под ним небрежной россыпью, кое-как скрепленной магнитными защелками, находились мятые коричневые листки, заполненные непонятными значками. Сверху к этой куче было пришпилено печатное пояснение: «Данные по размежеванию территорий».
Между кем и кем? Пояснений не было. Судя по материалу, на котором были сделаны записи, и значкам, листы с данными принадлежали аборигенам. Гессам, как их назвали колонисты. Если записи лежат здесь, значит, имеют какую-то связь с остальной информацией. Но мне их не прочитать. Может, на это и рассчитано? Выявить самозванца — ведь гесс наверняка прочтет писанину своих сородичей.
Или дело в другом? Колонистам до зарезу нужен хоть какой-то контакт с местными жителями, и поместить в папку все данные — единственный способ получить реакцию гесса?
В таком случае, не будем ограничивать себя этой папкой. Мало ли что у них есть интересного, о чем я и не догадываюсь, но что для жителей уже стало привычным.
Я машинально включил вирт-экран. А потом стал раздумывать: умеют ли аборигены пользоваться современными коммуникативными системами? Наблюдают ли сейчас за мной представители администрации или нет? И какие сделают выводы, если наблюдают? И главный вопрос — почему я ничего не могу сделать без того, чтоб не задать себе самому кучу ненужных вопросов?