Цвет
Шрифт:
Пусть у гессов перекос в мозгах, но биологически они всё равно остались людьми. Внезапные вспышки, грохот и запахи не могли ни отразиться на их органах чувств. Любой бы попытался что-нибудь сделать, куда-нибудь уйти из зоны ошеломляющих факторов. Лучше всего — бегом. Хотя я с трудом представлял бегающего гесса.
Но после такого гессы и забегали, и зашевелились. Не могли не обратить внимания. Потревожил я их муравейник. Наверно, не стоило дожидаться, когда они облепят меня, как муравьи несчастного жука, раздерут по кусочкам и отправят в хранилище продуктов. Надо резво уматывать, пока они не сообразили перекрыть все выходы.
Сообразили. Решетка опустилась прямо перед моим носом. Не хотят в дверь пускать — пойдем в окно, мы люди не гордые. Только летать не умеем. А это свойство организма может оказаться сейчас самым необходимым.
Я выполз через тот же вентканал, что и вошел. На самом краю тоннеля меня поджидала тирби-тиль, нервно перебирающая ножками и беспрерывно двигающая крылышками. Интересуется, как я извлеку себя из узкого хода, оттолкнусь от стены руками и полечу вниз, радостно крича: «Я — свободен!!»?
А вылезать надо — ничего не поделаешь. Живо найдут и выдернут как пробку из бутылки. Ну, а дальше — по привычному сценарию, который мы уже один раз проходили. Мне это совершенно не подходило. Ну, другие планы у меня. Глобальные, можно сказать, а они тут со всякой ерундой лезут.
Я еще немного протолкнулся и повис над скалой. Вот и пропасть, которая меня ждет. Здравствуй.
Если вспомнить любой боевик, то в такой момент должен прилететь друг на скутере, или упасть сверху веревочная лестница, чтобы герой мог подняться на большую площадку, где его ждет вертолет. Еще могут проявиться сверхвозможности по левитации, раскрыться крылья за спиной, в крайнем случае, внизу должна возникнуть мягкая подушка, на которую не больно падать.
Да только я не герой боевика. И мое спасение может прийти только от меня самого. Я развернулся лицом к небу, согнулся и сел, приблизив колени к груди. Теперь надо было найти опору наверху. Неловко пошарив, я всё же за что-то уцепился, зажав пальцы в узкой щели. Слегка расслабился. Тирби-тиль не дала долго отдыхать. Она вцепилась мне в волосы, обжигая кожу черепа, и потянула вверх. Ну, да, чего расселся, лезь быстрее.
Может, она и права? Я же не вижу — что там наверху, а лезть туда легче, чем спускаться без страховки по почти отвесному склону. Не отрывая рук от скалы, я подтянул ступни как можно ближе к краю хода и осторожно выпрямился. Ну, куда теперь? Будем подсказывать?
Цепкие ножки с крылышками повлекли меня направо и вверх. Туда, так туда. Не отвлекаться на посторонний шум, аккуратно переставлять ноги и руки, держаться за опору… Жаль, пальцы слабеют и практически уже не чувствуют камень. Не надо волноваться — отпустить скалу я смогу в любой момент. Но попозже. А сейчас надо повернуть за уступ. Перенести руку, потом ногу, потом голову и всё же посмотреть — куда это я лезу.
Косая расщелина с углом наклона почти в шестьдесят градусов. По ней можно просто сползать, лежа на животе и притормаживая. Вот только идет ли она до самого низа? Или обрывается в метрах тридцати от подножия? Да мне и десяти хватит, чтобы переломать ноги. И всё же это — реальный путь. На некоторых участках даже деревья растут — там можно будет отдохнуть.
Ну, поехали…
Я полностью перекинул тело на склон, вцепился пальцами в камень и заскользил вниз, притормаживая ногами на каждой трещине и выбоине. Получалось неплохо — я не успевал набрать скорость, как следовал удар по ногам, я чуть сгибал ноги в коленях, пружиня, а потом сползал ниже. Даже одежда сильно не рвалась, — крепкая.
С этим спуском нашлось даже время подумать о том, куда дальше деваться, как спущусь. Спущусь, конечно. Хоть и говорят, что нет справедливости в жизни, а надежду никто не отменял.
Деревце на первой трети склона чуть не промелькнуло мимо меня, еле успел за него ухватиться. Передохнуть, оценить пройденный путь, ужаснуться и внимательно осмотреть то, что меня ждет ниже. Ничего, сползу. Может, и не покалечусь.
Тирби-тиль настойчиво жужжала, принуждая не сидеть на месте, а двигаться, двигаться. Сейчас. Может, пальцы перестанут дрожать, и слабость в коленях исчезнет. Ну, срочно, так срочно. Уже спускаюсь…
В себя я пришел только внизу, лежа на земле. Тирби-тиль ползала по лицу. Я попытался ее согнать, но рука едва шевельнулась. Интересно, гессы скоро меня найдут? Одинокого человека, бредущего по опавшему лесу в сторону поселка? Можно о них думать, как об идиотах, но себе же дороже.
И, кстати, почему бредущего? Я до сих пор не мог подняться, а уж о ходьбе и думать не хотелось. Зря. Надо думать, надо. Перевернуться на живот, подтянуть ноги, упереться локтями и постоять немного на карачках. Выпрямить руки и сесть. Тяжело? Да. Будем продолжать? Нет. Ах, всё-таки будем? Кто так решил? Ты сам? Нет, я не мог. Кто-то другой, который всегда приказывает и заставляет делать то, что не хочется. И всё же это я. Оказывается, я знаю слово «надо».
Мне всё же удалось сориентироваться и понять — где поселок колонистов. Доберусь туда и тогда уж отдохну, если сил останется. Не каждому по силам выдержать отдых, что порой предлагают рекламные агентства. Да мне никто ничего и не предлагал, я сам здесь очутился. Еще бы понять — как? И куда делись остальные? Остались на Бриссе, или их тоже, подобно мне, выбросило на неизвестную далекую планету?
Своевременные мысли, ничего не скажешь. Тут не знаешь, как спастись от непосредственной опасности, а разум подсовывает этические задачи. Причем, совершенно нерешаемые. Ну, что с того, если я узнаю, где сейчас находятся родители, Лена, Шандар, Рустам? Даже если они в беде, я не смогу им помочь, а только посочувствовать и продолжить дальше путь к поселку. И что я буду делать в поселке? С кем разговаривать? О чем? Да меня пристукнут раньше, чем я скажу хоть слово в свое оправдание. Да вроде и оправдываться не в чем. Буду пугать колонистов.
Испуганный человек совершает много странного и непонятного, чего потом сам не понимает. Например, убивает посланника, принесшего дурную весть. Или совершает массовые убийства окружающих. Случается, развязывает войну с сильным противником, без шансов на победу, и выигрывает ее.
Мои мысли скакали с одного на другое, ни на чем не останавливаясь, устремляясь по кругу, возвращаясь назад, сталкиваясь и приобретая вычурные формы. Только об одном я не мог размышлять: о том, как меня догонят гессы, и что они со мной сделают.