Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
Мишка, выпив свою обязательную бурду - листья брусники, присел в кресло и незаметно задремал, вскинулся от легкого прикосновения к щеке.
– Алина, не убегай!
– Он щекой прижал её руку.
– Посиди со мной рядом, а? Вон, на диване.
Как-то по-стариковски, сгорбившись и морщась, поднялся и, не отпуская руку жены, перешел на диван, сели рядышком, оба молчали.
В зал топая, влетела Соня:
–
– подлезла с другого бока к папке, и они долго сидели втроем, пока дочка не начала зевать.
– Пойду я спать, а вы посидите ещё!
– и на выходе брякнула: - Хорошо смотритесь, братика или сестричку хочу, задумайтесь уже!
– и показав им язык, убежала.
– Никак не пойму, в кого она так топает и косолапит, перед школой к ортопеду ходили, я была в полной уверенности, что у неё плоскостопие, ничего подобного!!
Тонков заулыбался:
– В меня, Алин, я пока девчонки надо мной смеяться не стали - так же топал и косолапил.
– Да ладно, у тебя походка какая-то танцующая.
– Приобретенная, думаешь, откуда я вальс так хорошо умею танцевать? Ходил на бальные танцы, только из-за походки! А дочка... она дома так топает и косолапит, а на улице идет неспеша и ноги ставит прямо, мы с ней так договорились, привыкнет и будет нормально ходить! Я все больше открываю в ней своих черт, вы обе такие славные... у меня... надеюсь!
В пятницу в Каменке все было как всегда, Калинины замариновали шашлыки, Ванька Шишкин, будучи в отпуске, вместе с Лениным суетились возле Шишкинской бани, никому не доверяя её топить, а во дворе у Шишкиных как всегда... шел концерт...
В центре на большом пеньке сидел Лёшик Калинин и играл на гитаре, рядом на пеньке пониже - Егорушка Михайлович Шишкин лихо наяривал на гармошке, возле забора в теньке, на полукруглой лавочке, сколоченной специально для баушек, сидели в ряд баба Таня и несколько чинно сложивших натруженные руки на коленях "старушек-веселушек, баушек", как назвал их неугомонный Макс.
Местная ребятня, как галки, облепили забор, подпевая на разные голоса главной запевале - Машутке Калининой. А в центре двора лихо отплясывали мелкие. Здесь гвоздем программы был белобрысый, весь в свою мамку Аришку, шустрый Васька Ситников, тут же суетился и мелкий внук Ульяновых - Андрюшка, счастье деда Козырева - правнук Игнашик, названная в честь бабы Тани, шустрая как и братик- Танюшка Ситникова. Всё это зажигательное веселье прыгало, скакало, визжало.
– Ох, Танька, вот ужо десятый десяток разменяла, а покоя тебе доселе и нет - чистый пионерлагерь, детишков-то все больше становится. Вон, Матюха Ульяновский за вторым собрался, а Лёшка твой, поди как Макс, до седых... будет жену присматривать, - бубунила
– А и пусть, он не Макс, если углядит какую - не упустит.
– Так-то оно так, да вон Иван-то сильно сдал, поди, и не дождется, когда старший Козырев оженится.
– Нюрка, отчепися, придет время и Лёшкино. Лучше вон давай споем, Лёшик, а давай-ка нашу, Шишкинскую.
Лёшик кивнул - у пацана неожиданно прорезался музыкальный дар в тринадцать лет, он как-то просто так взял отцову гитару, побренчал, потом пристал к Палычу, чтобы "научил его чему-нить, типа три аккорда", и удивляясь самому себе начал неплохо играть. Зимой в Москве походил на платные уроки и вот уже второе лето устраивал для баб Тани, концерты, а уж когда приезжал Рязанский Шишкин...
Машунька запевала, баушки поддерживали, Ванька и Колька Шишкины по выходным все так же приезжавшие к мамане, подпевали своими басами, в тихие летние вечера пение было слышно далеко, местные остряки тут же окрестили поющих - 'Шишкинский народный хор'.
Вот и сейчас народный хор заиграл и запел обожаемую всеми Шишкиными песню 'Виновата ли я'.
– Эх, ноги не ходють, а то я как зажгла чичас!
– вздохнула бабка Маня, приходившая с дальнего конца деревни.
– А все одно душа молодеет, Васька-от у тебя, Тань, чисто энтот, как в балете-то, Искаридзо, что ли?
– Мань, Цискаридзе, все ты вечно путаешь, вона Гвердцители - Ркацители обзываешь, это же вино такое у их, деревня!
– проворчала продвинутая баба Таня.
– Ну да, я и говорю - Ркацителя!!
За шумом и гамом не заметили, как на Цветочную подъехали две машины.
– Тань, глянь, Леха навроде с какими-то незнакомыми приехал.
– Ну, значицца, друзей привез!
– баб Таня, приставив козырьком ладонь ко лбу, вглядывалась в приехавших: - Погоди-ка!
Она взяла стоявшую рядом палочку и, опираясь на неё, шустро пошла к калитке, в которую входил её любимый внучок - Лешка, державший за руку молодую симпатичную девушку.
– Здрасьте всем!
– поздоровался Лешка и что-то негоромко сказал баб Тане.
– Ай правда?
– всплеснула руками та и потянулась к девушке: - Милая, дай-ка я тебя как следоват разгляжу!!
Настюшка нагнулась к невысокой худенькой с серебристо-белыми волосами старушке, та внимательно посмотрела на неё, погладила по щеке: