Цветные миры
Шрифт:
— Социализма? — переспросил Мансарт. — Вы считаете, что социализм победит?
— Видите ли, если бы русский эксперимент завершился удачно, если бы массы рабочих действительно осуществили диктатуру, которая поведет государство к полному социализму, то рабочие других стран последовали бы их примеру. Но они не смогут сделать этого, ибо такой забитый и неопытный народ, как русские, не сумеет установить и удержать диктатуру пролетариата. У них начнется разброд, и тогда в их страну вторгнутся иностранцы.
— Но, насколько я понимаю, они добились некоторых успехов, — возразил Мансарт.
— Некоторых успехов — да. Я даже надеюсь на большее, но сомневаюсь в этом. Я серьезно сомневаюсь в этом. Ведь если они добьются успеха, тогда
Мансарт с сомнением покачал головой.
— Все это хорошо на словах, — сказал он. — А на деле не знаешь, во что верить! Во всяком случае, я вижу, что мне все же надо побывать в России!
Мансарт, конечно, помнил, что главной целью его поездки в Германию было знакомство с постановкой профессионально-технического обучения в стране. Он решил ни на что более не отвлекаться, так как срок его пребывания в Германии подходил к концу. Вскоре он понял, что немецкие промышленники не стремятся с помощью индустрии обучать и развивать рабочих. Наоборот, они используют образование как средство для развития промышленности. Мансарт знал, что и в Америке взгляды белых предпринимателей, положенные в основу идей Таскиги, сводятся не к обучению негров на промышленных объектах, а к подчинению их интересам индустрии.
В 1936 году электротехническая промышленность Германии и значительной части Европы была поделена между двумя крупными германскими концернами. Старейшим и более мощным из них была фирма Сименса. Ее капитал составлял сто миллионов долларов, а на ее предприятиях работало свыше шестидесяти тысяч самых квалифицированных рабочих Европы.
С разрешения администрации Мансарт прошел на заводскую территорию концерна Сименса. Это был как бы целый город. Среди множества заводских зданий выделялся огромный семиэтажный корпус. Основное назначение этого корпуса состояло в том, чтобы готовить в нем самое точное и самое надежное орудие произведет на рабочего с тем, чтобы использовать его для дальнейшего развития гигантской индустрии. Компания обращалась здесь с человеком словно с подопытным животным: она изучала его, производила над ним разные эксперименты. Зная заранее, для какой цели ей нужны люди, она действовала кропотливо; бесконечно варьируя свои методы обучения, она готовила непревзойденных во всем мире специалистов.
Каждый год компания принимает к себе в качестве учеников 150 выпускников начальных и средних школ, отлично учившихся в школе; детям своих рабочих компания отдает предпочтение. Из них отбираются лучшие из лучших. Ученики, которых видел Мансарт, были в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет; после тщательной проверки им предстояло учиться четыре года. В период обучения они получали незначительную плату, которая постепенно возрастала, покрывая все большую часть их повседневных расходов. Так эти люди приобретали пожизненную специальность и оставались верны ей в течение всего трудоспособного возраста вплоть до выхода на пенсию.
Правители Германии были убеждены, что квалифицированному рабочему классу, обученному лишь специфически узкому пожизненному труду, нельзя доверить демократический контроль над государством. Германской промышленностью руководила небольшая иерархическая группа, притом в интересах капиталистов, которым доставалась львиная доля доходов.
Мансарту стало ясно — разумеется, не из того, что он услышал на заводе или от своих гидов, а из газет, радиопередач и колониальной выставки, которую он посетил, — что, по мнению немцев, им необходимы колонии и что в состав этих колоний должны входить по только территории, утраченные в результате первой мировой войны, но и другие, более обширные земли; что колонии должны снабжать их огромную индустриальную машину сырьем, добытым на дешевой земле с помощью дешевого труда колониальных рабочих.
Возможно, перед лицом угрозы со стороны новой германской армии и флота Англия или Франция согласились бы уступить Германки часть колониальных территорий. Но, к удивлению Мансарта, Германия 1936 года рассуждала иначе, считая, что новые территории должны быть приобретены в основном за счет Советской России. Мысль о захвате этих территорий все более крепла, превращаясь в прямую цель. Вследствие этого в период пребывания Мансарта в Германии там велась бешеная пропаганда против Советов. Эта пропаганда безудержно клеймила коммунизм, приписывала ему всяческие преступления, предсказывала его неизбежный крах. Германия именовалась «социалистическим» государством — в том смысле, что государство начинало все больше и больше прибирать к рукам промышленность и контролировать ее. Оно контролировало также денежное обращение и банки; намеревалось изъять у владельцев земельную собственность и распоряжаться ею. Под государственным контролем уже находились труд и заработная плата, дороги и жилища. Нерешенным оставался только один вопрос, в чьих руках сосредоточится власть в государстве?
Когда в Италии и Германии к власти пришли фашистские диктаторы, промышленники Англии, Франции и Америки приветствовали их появление, так как видели в них оплот против коммунизма. Мансарта поразило, что Россия стояла в центре всех замыслов Германии, если не всей Европы. Раньше ему казалось, что революция в России — это прежде всего национальная проблема, которая может приобрести колоссальное значение и для всего мира. Но она не была угрозой, а всего лишь экспериментом или, лучше сказать, мечтой, которой еще предстояло воплотиться в действительность или исчезнуть, оставив до себе благодарную память.
Но в 1936 году происходящее, в России рассматривалось Германией как завершенный эксперимент, настолько удавшийся, что перед всем миром возникал срочный вопрос о признании его или насильственном искоренении любыми средствами. Англия была для Германии врагом, но таким врагом, чей успех и чьи методы заслуживают подражания. Франция могла бы быть идеалом, но ей не хватало немецкой пауки. А Россия казалась чем-то опасным и грозным, что требовалось подчинить германскому контролю.
Тут-то и вышел на сцену Адольф Гитлер, психопат и демагог, страдавший манией величия, поднятый на гребень волны бедностью и войной, беспощадный в своих замыслах, наглый и вероломный, обладающий зычным голосом и умеющий играть на человеческих страстях. Таково было орудие, избранное главарями германской индустрии в момент их поражения и отчаяния, для того чтобы с его помощью стать владыками не только Германии, но и Европы, а возможно, и всего мира.