Цветные миры
Шрифт:
Бетти приехала из Спрингфилда потолковать обо всем со своими родственниками.
— В сущности, дела у нас идут, пожалуй, более или менее благополучно, — рассказывала она, — и тем не менее не все уж так безоблачно. Джек работает на военном заводе и зарабатывает больше пяти тысяч долларов в год. Однако владельцы завода грозят перевести предприятие на Юг, где земля дешева, рабочие неорганизованны, налоги низки, а власти штата и города могут даже предоставить заводу выгодные кредиты. Это беспокоит руководство профсоюза, по пока еще ничего страшного не произошло. Профсоюзные лидеры вообще опасаются за судьбу военного производства, то есть, попросту говоря, боятся мирной обстановки. Мои служебные дела идут хорошо; теперь я в новой научно-исследовательской лаборатории, работа интересная, и платят прилично. У нас уютный домик, машина; мы держим прислугу.
Все же Бетти не была спокойна. В 1950 году Джеки успешно окончил Йельский университет. Еще в средней школе он обручился с хорошенькой белой одноклассницей, католичкой ирландского происхождения. Сначала возникли кое-какие препятствия. Но у Джека нашлось много друзей католиков, а Бетти буквально спасла мать девушки, ухаживая за ней, когда
— Однако, когда Джеки поступил в университет, я заметила, что дела у молодой пары идут не совсем гладко, и незадолго до выпуска они без шума расторгли помолвку. При этом Джеки настоял на том, чтобы он и его бывшая невеста остались добрыми друзьями. Вы знаете, мне не очень нравится, когда наши мужчины женятся на белых девушках, но если пара подходящая, то, по-моему, цвет кожи не может служить препятствием к браку. Разрыв произошел без моего ведома. После окончания университета Джеки уехал на Запад и поступил в аспирантуру технического колледжа. Мы совсем не видели его, а писал он нам редко. Отличные успехи Джеки в колледже давали ему право на отсрочку по военной службе хотя бы на время обучения. После окончания университета он увлекся электроникой и физикой. Поступив в аспирантуру, он стал одновременно работать, как в каникулярное, так и в учебное время, и зарабатывал достаточно на личные расходы. Попутно он заинтересовался биохимией и атомной физикой. Я несколько раз собиралась навестить Джеки, но и он и я всегда бываем чем-нибудь очень заняты. И вдруг вчера, как гром с ясного неба, на нас сваливается телеграмма с сообщением, что Джеки женился и уезжает работать — вы только подумайте куда! — в Миссисипи. Кроме того, за недостатком времени он хотел бы, чтобы свадебный прием состоялся в вашей квартире во вторник, то есть сегодня, Говорят, что у него нет возможности заехать в Спрингфилд. Прямо не знаю, что и думать обо всем этом. Не женится ли он просто в пику белой девушке, отказавшейся от него? Кто его жена — белая или цветная? И скажите на милость, что это за глупая идея — молодому образованному негру ехать куда-то в Миссисипи? А главное — я даже не знаю, как и просить вас об этом приеме, который Джеки вам навязывает.
Судья улыбнулся и закурил новую сигару.
— Белый Юг всегда утверждал, что равноправие негров — прямая дорога к смешанным бракам. Мы не соглашались с таким взглядом, но Юг оказался прав.
— А я всегда думала, — сказала Бетти, — что наша расовая гордость, наша память о прошлом настолько тесно объединят и свяжут нас чувством взаимного уважения, что смешанные браки будут редкостью до тех пор, пока расовая дискриминация не исчезнет.
— И все же, несмотря ни на что, мы хотим — вернее, должны — встречаться и знакомиться с нашими белыми соседями. Мы селимся рядом с ними, если нам не мешает закон или чье-то вмешательство. Мы стараемся послать своих детей в белые школы и вынуждены это делать, если хотим, чтобы они получили хорошее образование. Взять хотя бы твоего Джеки. На Юге, где фермы разбросаны далеко одна от другой, у него почти не было сверстников. В скученном Гарлеме, наоборот, товарищей у него было хоть отбавляй, но все они из семей, где царят нищета, болезни и прочие беды, где можно увидеть пьянки, скандалы и все что угодно. В Спрингфилде ты прилагала все силы к тому, чтобы поместить его в лучшую школу, вместе с детьми состоятельных белых. Он красивый, умный парень, Чего же ты от него хочешь? Ты сама толкала его на сближение с белыми.
— Да, но что станет с негритянским народом, если все его самые образованные и способные люди будут все время растворяться в среде белых, тогда как остальным темнокожим будет суждено по-прежнему прозябать в нищете? И потом, ведь Джеки сближался не с отпрысками высшего класса Новой Англии, а всего лишь с детьми заводских рабочих, и его невеста была католичка.
Судья расхохотался.
— Так это же еще хуже: здесь к расовым предрассудкам примешиваются и религиозные! — воскликнул он и продолжал уже серьезно: — Тут дело не просто в религии. Ведь в наши дни деятельность католической церкви связана с весьма важными политическими вопросами. Католики поддерживают колониализм в Африке и Азии; они помогали подавить борьбу испанского народа за свободу; мы едва не стали свидетелями кровавого крестового похода католиков против Советского Союза; да и здесь, у себя, мы видим огромный рост числа католических приходских школ и наблюдаем, как государственные школы попадают под контроль католической церкви, как из них изгоняются многие замечательные педагоги, если они иудейского или протестантского вероисповедания. И, наконец, мы не можем не замечать, как ловко, исподволь, негров стали допускать на крупные посты лишь в том случае, если они католики. Бот где самые настоящие «происки иностранной державы», а мы обвиняем Россию и обрушили на нее столько злобной ругани и так много невинных людей засадили в тюрьму!
— Боже мой! — воскликнула Бетти. — Неужели теперь начнется крестовый поход против самой католической церкви?
— Великие древние институты, созданные людьми, могут по своей природе приносить и пользу и вред, а порой оставаться в стороне от жизни. Осуждать их огульно было бы неправильно. Но было бы также ошибочно не бороться против их дурного влияния. Провозглашать их непогрешимость — значит приписывать им такие свойства, какими никогда не обладали. Утверждать же, что они во всем плохи, — явная чепуха. Нам следует с должным пониманием относиться к тем католикам, которые стремятся искоренить отрицательные явления в своей церкви, и помочь их усилиям. Многие из них уже подняли свой голос, чтобы не допустить крестового похода против Советов. Католики помогают также насаждать образование среди коренных жителей Кении, Ньясаленда, Конго, Южной Америки; они оказывают там заметное противодействие господству реакционных североамериканских монополистов, прикрывающихся именем церкви. Католические профсоюзы Соединенных Штатов сразу же пресекли попытку католической иерархии Нью-Йорка выступить против членов профсоюза в Бруклине. В один прекрасный день католики отвергнут лжесвидетеля
Раздался звонок, и в комнату вошел Джек Кармайкл, только что приехавший из Спрингфилда. Он был еще в расцвете сил, но уже заметно поседел и имел очень солидный вид. Не вступая в разговор, Кармайкл внимательно слушал. После обеда все собрались в библиотеке и, усевшись поудобнее, стали ждать прихода молодых. Около девяти часов вечера снова кто-то позвонил, и миссис Мансарт открыла дверь. На пороге стоял Джеки со своей женой. Это был рослый, крепкий мужчина с кожей кремового оттенка, пышущий здоровьем, жизнерадостный и самоуверенный, казалось, в дом ворвался порывистый свежий ветер, предвещающий бурю.
— Боюсь, сэр, вы меня не узнаете, так как видели только желторотым юнцом! — обратился он к Ревелсу. — Я сын вашей самой молодой тетушки Бетти. Помните, как ваш отец помогал моему отцу обосноваться на юге Джорджии? А, мама, ты уже здесь? Здравствуй! Привет, папа!
Мансарт все помнил очень хорошо. Какими призрачными оказались мечты отца насадить на Юге негритянские фермы, которые дали бы свободу миллионам чернокожих! Сейчас негры сотнями тысяч устремляются к к «более свободной» жизни в Гарлеме и чикагском Саус-сайде.
Рядом с Джеки стояла женщина почти такого же высокого роста, как и он, хорошо сложенная, с блестящей темно-коричневой кожей и длинными черными волосами. Одета она была просто, но со вкусом, и с первого же взгляда создавалось впечатление, что она умна и хорошо воспитана. Даже в этой бесспорно сложной для нее ситуации ее манеры оставались простыми и естественными. Ее непринужденность и самообладание резко выделялись на фоне общей растерянности. Бетти стояла с раскрытым ртом, делая отчаянные усилия, чтобы подыскать слова приветствия. Миссис Мансарт произнесла несколько обычных в таких случаях вежливых фраз, которые ей самой показались ходульными и напыщенными. Судья просто пожал молодым руки. Жена Джеки ласково улыбнулась и, нагнувшись, осторожно поцеловала Бетти в лоб.
— Джеки так много рассказывал мне о своей маме, — тихо сказала она.
Миссис Мансарт поцеловала ее, а Джек без всяких церемоний заключил ее в свои объятия. Молодая женщина улыбнулась ему и, неторопливо повернувшись к судье, завязала разговор. Говорила она звонким, музыкальным голосом, отчетливо выговаривая слова с едва заметным акцентом.
— Вы уж извините нас, судья Мансарт, за это ничем не оправданное вторжение. Вина полностью лежит на мне. Видите ли, я внучка Хирама Ревелса, бывшего когда-то сенатором от Миссисипи, в честь которого вы, очевидно, получили свое имя. С самого детства мне очень хотелось познакомиться с вами. Почти все мои родственники умерли, и вас я считала как бы родным. Американка ли я? Да, конечно. Я училась в Олкорне, а в шестнадцать лет уехала в Данию, откуда вернулась лишь три года назад. Мне сейчас тридцать два года, — добавила она.
К этому времени уже все присутствующие почувствовали себя свободно, и теперь вмешался в разговор Джеки.
— Энн, — обратился он к жене, — мама все еще тяжело переживает мою неудавшуюся женитьбу в Спрингфилде. Видишь ли, мамочка, Кейт — славная девушка. Во всяком случае, на том выпускном вечере она показалась мне самой очаровательной девушкой на свете. Разумеется, сразу же после помолвки нас ждали всевозможные препятствия, но мы не придавали им значения, так как были страстно влюблены друг в друга. Однако уже в университете я начал задумываться. Меня тревожил вопрос о нашей будущей совместной жизни. Кейт — типичная американка, пожалуй даже в большей степени, чем подавляющее число американцев. Ирландия ее нисколько не интересует. Ей хотелось бы иметь красивый дом, большую машину, образцовых слуг, множество нарядов, — словом, жить в свое удовольствие. Она страстно любит развлечения, умеет заразительно смеяться. Все это мне тогда очень нравилось. Думаю, что я сумел бы достаточно зарабатывать, чтобы сбылись ее мечты. Ну, а что дальше? Меня вообще беспокоит вопрос смешанных браков. Их можно рассматривать как своеобразный способ разрешения расовой проблемы, если дать белой расе возможность постепенно поглотить негритянскую, чтобы та исчезла в Америке. По-моему, мама именно так и мыслит. Но это означает, что все сделанное неграми для своей страны обесценится. Я не страдаю так называемой «расовой гордостью», но все же мы внесли известный вклад в развитие Америки, у нас есть свои переживания и воспоминания, свои страдания, своя музыка и юмор. И все это существенно, это большая глава истории человечества, которая может многому научить мир. Кроме того, такой способ поглощения нас белой расой был бы особенно мучителен для негритянок. Негры большей частью женились бы на белых женщинах, а негритянки увядали бы, оставаясь одинокими, озлобленными старыми девами. И это причинило бы нам непоправимый ущерб, так как именно от женщин, воспитывающих новые поколения, зависит сохранение национальных традиций. Кроме того, вопреки нынешней американской философии брак нельзя рассматривать преимущественно или исключительно как половую связь. Брак — это дружба и сотрудничество в работе. У нас в Америке всячески стремятся свести смысл жизни к половым утехам, а результат — разводы, разбитые семьи, покинутые дети, пьянство и употребление наркотиков. Я знаю это, потому что уже десять лет наблюдаю женщин и думаю о них. Нормальная жизнь в колледже невозможна из-за чрезмерной склонности студентов к эротике. Я видел, как простое человеческое общение принимает извращенную форму половой связи. И дети вопреки природе перестают быть целью брака и венцом желаний. Наоборот, теперь ими все больше и больше пренебрегают, их все хуже и хуже воспитывают и все чаще прибегают к аборту. Вот так-то я и отказался от мысли о Кейт. Мы любили друг друга, но это было чувственное влечение, не основанное на общих идеалах и труде. Нас манило к себе неизведанное. Кейт все чаще испытывала необходимость в развлечениях и впадала прямо в азарт. Посмотрели бы вы на нее на скачках! А как она пристрастилась к виски! Когда я встретил Энн, тут было нечто совсем иное. Меня привлекло к ней не то, что у нее коричневый цвет кожи, хотя это тоже большой плюс, а то, что у нас была общность мыслей и желаний, а вдобавок и одна и та же работа, которой мы придаем исключительно важное значение.