Цветок для ее Величества
Шрифт:
Пока Мэссон пытался удержать лошадь, он краем глаза заметил, как Тунберг одним махом вскочил в седло. Швед даже не продел ногу в стремя, он тут же схватил повод и развернул лошадь, одновременно ударив ее свободной рукой по левому боку. Лошади рванули в противоположных направлениях, поскакав с возвышенности вниз.
Мэссон с трудом удерживался в седле, пытаясь догнать попутчика. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять: буйволы продолжают преследование. Топот сотен копыт тяжелых гигантов, которые сносили все на своем пути, свидетельствовал, что речь идет о жизни и смерти.
Когда путники скакали
Когда они достигли подножия холма, открылась равнина. Буш кончился и уступил место пастбищам. Тунберг и Мэссон понимали, что лошади устали за день путешествия и долго не выдержат такого темпа. Тунберг сменил направление и повернул параллельно горному хребту, вместо того чтобы пересечь пастбища и взобраться на поросший кустарником холм.
На равнине без кустов и деревьев всадники наконец-то оторвались от буйволов. Когда мужчины обернулись, то обнаружили, что стадо прекратило преследование. И все же они прибегли к предосторожности и еще раз сменили направление, следуя вверх, в заросли буша. Путники остановились, только когда достигли вершины следующего холма.
Мужчины молча переводили дух. В вечерних сумерках они увидели, как стадо буйволов из нескольких сотен голов спокойно и мирно пасется на равнине. Когда солнце опустилось за гребень горы, Мэссону казалось, что это лучшее мгновение в его жизни, ведь еще несколько минут назад он был убежден, что больше никогда не увидит закат.
Звуки ночи окутали их, путники расседлали лошадей и разбили лагерь, подложив под спины седла, словно импровизированные подушки. Тунберг развел небольшой костер. Они согласились дежурить по очереди, держа наготове заряженное ружье, чтобы поддерживать огонь всю ночь.
У уставшего, изголодавшего Мэссона, мучимого жаждой, совершенно не было сил идти в караул первым. Дежурство казалось ему настоящей пыткой: во рту пересохло, в животе урчало, а звуки буша ввергали его в страх и ужас. Постепенно на ум стал приходить вопрос. Что же его быстрее убьет: жажда, голод, дикие животные или страх?
Оказались ли они беспомощными в такой ситуации или Мэссон неосознанно представлял свою смерть, но за ночь его страхи прошли, и он смог трезво оценить всю тяжесть их положения. И все же каждый раз он вздрагивал от стрекота цикад или шороха пробежавшей под листвой мыши. Он не однажды уже готов был застрелить одну из лошадей, когда та слишком громко фыркала или тяжело переворачивалась с боку на бок.
Но Фрэнсис заметил, что больше не воспринимает страх как личное оскорбление. Да, он был напуган, но он не чувствовал нужды делать в этом кого-нибудь виноватым.
Ему пришло в голову, что за последние две недели, которые он путешествовал по африканским землям, у него постоянно возникало чувство, словно весь мир сговорился против него. Здесь и сейчас, возле костра, под тысячами звезд, которые уже стали не такими чужими, он стал думать о себе самом.
Фрэнсис размышлял над тем, кем он был до сей поры, вспоминал о книгах, которые выстроились аккуратными рядами на полке над его письменным столом в доме матери. Она не
Потом он примерил эту картину к себе, к тому человеку, которым он был еще вчера, когда горячее солнце пекло спину, а он продирался сквозь заросли камфорных деревьев, степного шалфея и колеонемы. Мэссон видел сокровища, которые хоть и не он первый обнаружил, но все же первым мог определить их место в лексиконе естественных наук. К своему удивлению, Фрэнсис увидел намного больше: мужчину, который мог смотреть в глаза неизвестности, не отводя взгляд. Впервые с момента прибытия в Африку Мэссон почувствовал себя живым.
У Фрэнсиса было не много времени, чтобы объяснить природу этих новых ощущений, потому что проснулся Тунберг и сменил его на последний отрезок ночи. Мэссон укрылся курткой и положил седло под голову. У него не возникло проблем со сном. Он тут же погрузился в глубокую и удивительно радостную дрему.
Глава 33
21 ноября 1805 года, Канада
— Мистер Мэссон, вы думаете, что доктор Тунберг тоже боялся? — спросил Роберт. История все еще увлекала его, глаза округлились, словно чайные блюдца, когда он снова представил себе историю про нападение буйволов.
— Не задавай дурацких вопросов, Роберт, — шутливо вмешался старший брат. — Такой человек, как Тунберг, наверняка ничего не боится. Он слишком занят, он смотрит в будущее и думает о роли, которую ему предстоит сыграть. Нет, Роберт, такие люди не знают страха, они просто действуют. И уж если они берутся за дело, то выполняют все в соответствии со своими восприятием правды и неправды, добра и зла. Их никогда не останавливают слабости других, они не идут на компромиссы, разве не так, мистер Мэссон?
— В общем, в мистере Тунберге на самом деле жил дух приключений, но я не уверен, что Карл был таким уж идеалистом, каким вы его описываете, — ответил старик.
— Но разве вы не понимаете? Он был идеалистом в чистом смысле этого слова. Иначе зачем ему тогда было вам помогать, если бы он не служил идеалам науки?
Мэссон ненадолго задумался, прежде чем ответить на вопрос Джека.
— Я должен добавить, что в начале нашего путешествия я вообще держал его за сумасшедшего. Но постепенно я начал понимать, что на самом деле им двигала неуемная жажда приключений наряду с совершенным презрением к любой предосторожности. Возможно, путешествие за цветком для королевы было для него легкомысленной выходкой или средством на пути к славе, которой он так хотел добиться.