Цветок и Буря
Шрифт:
В древних сказаниях любое покоренное создание, запертое в оружии, представляется безропотным слугою – видимо, ученые жены, их писавшие, имели очень скудный жизненный опыт, особенно в том, что касается духов. Потому что Гэтю был для Юань кем угодно, но только не слугой.
Двери снова распахнулись, и девушка, испугавшись, что ее застали за крайне неприличным и опасным делом, быстро спрятала книгу за вырезом одеяния и поднялась на ноги. Никому нельзя было знать, что она держала книгу на столе, пока ела – в конце концов, так ей самой было
Благо, неожиданными визитерами оказались слуги, заглянувшие в комнату гостьи, дабы забрать у нее обед и справиться о нынешнем состоянии. В клане Бури к прибывшим членам других семейств было принято приставлять одних и тех же компаньонов, однако клан Цветка, как обычно, плевать хотел на этикет – девушка знать не знала этих юношей и была точно уверена, что в следующий раз ей снова пришлют кого-то нового. Впрочем, не сказать, чтобы такая непосредственность ее угнетала; в ней даже было свое особое очарование.
В коридоре раздались непривычно громкие шаги: ковры на полах скрадывали грохот даже самой грубой походки, а потому девушка удивилась, когда вместо кого-нибудь огромного и широкоплечего на пороге возник тот самый худощавый мужчина с ониксовыми волосами и тонкими бровями, которого она видела за завтраком в компании своего будущего супруга. Мужчина пронзил слуг тяжелым взглядом, и те, разом поклонившись, бросились прочь; один из них прижимал к груди опустевший поднос, другой – тряпочку для столешницы.
– Звать меня Джанджи, – сказал он, склоняясь перед Юань. – Я присматриваю за господином Цветком и наставляю его.
– Несомненно, ты проделал большую работу, – благодарно кивнула девушка, не понимая, чего он от нее желает. – Мой жених ведет себя так, словно только что вышел из объятий Матери Богов и напитался ее учением.
Мужчина слабо ухмыльнулся; его некрасивое лицо, подобное высеченному из камня древнему идолу, недвижными черными глазками осмотрело комнату. Девушка, вспомнив про книгу у себя за воротником, неспешно направилась к своей постели, как бы намекая, что желает побыть одна. Джанджи, однако, вошел, бесцеремонно покашливая.
– Господин просил изъявить Вам свое желание отобедать в его компании, – сказал он наконец, и Юань едва сдержала пораженный возглас. – Он решил оттрапезничать раньше обычного, а затем присоединиться к Вам в любой из галерей на выбор, дабы развлечь своей игрой на гучжэне.
– Я… – Повернувшись спиной к гостю, девушка извлекла книгу и мягко опустила ее на постель, после чего обернулась и спешно направилась по направлению к дверям. – Несомненно, я была бы очень рада столь теплой компании, не будь истощена и утомлена после тяжелого пути. К тому же, ни для кого не секрет, что сегодняшний ужин ознаменуется вечером изящных искусств, на котором досточтимый жених будет исполнять танец клана Цветка.
Мужчина скрестил руки на груди, да так, словно это он был здесь гостем, а она просила у него одолжения.
– К тому же, – негромко добавила Юань, держа себя в руках из последних сил, – совсем недавно я уже насладилась пищей в плодотворном одиночестве. Обед в мои покои принесли раньше намеченного времени, и я уже не нуждаюсь в повторной трапезе.
– Значит, Вы отказываетесь? – бесцеремонно спросил Джанджи.
Девушка позволила себе вздернуть бровь в ответ на его прямой взгляд.
– Разумеется, отказываюсь. Передайте господину Цветку, чтобы он поберег себя и свои руки. Пальцы ведь можно поранить о струны.
Наставник коротко поклонился, не опуская глаз. В них затаилась странная угроза.
– Ну разумеется, госпожа Буря. Так я ему и передам.
Когда мужчина ушел, Юань почувствовала себя гораздо легче. Читать труды Ксиаоли Иллюзии ей больше не хотелось, праздное бездействие начинало изрядно раздражать. Она с огромным удовольствием потренировалась бы в саду камней, прямо перед инби, позабыв обо всяких приличиях – которые, по правде говоря, мало интересовали кого-либо в этих краях – но физическое состояние оставалось плачевным, а скудный запас ци позволял разве что призывать фамильное оружие, дух внутри которого принципиально не желал делиться с хозяйкой своей энергией в критический момент.
Ей оставалось сидеть здесь и ждать, пока что-нибудь случится. Перед обедом она всегда медитировала (полдень, когда солнце высоко стоит над крышами домов, считался священным временем), однако члены клана Цветка вряд ли уделяли какое-либо внимание молитвам, предпочитая ограничиваться простыми медитациями перед сном. Во всяком случае, день становился все ярче, а коридоры по-прежнему оставались тихими; стены не тряслись от знакомых песен и топота ног, военные кличи не раздавались в промежутках между громкими напевами.
Девушка пригладила слегка взлохмаченные волосы и вышла наружу, в коридор, стены которого рассказывали таинственные истории давно прошедших времен; большинство дверей, как обычно, были открыты, стражницы дежурили лишь рядом с запертым кабинетом, где наверняка трудилась Глава – только сейчас Юань осознала, что поселили ее в чжэнфане, прямо рядом с центральном комнатой чжунтан, где обыкновенно собирались всей семьей, проводили торжественные собрания и молились.
«Так значит, эти закрытые двери и есть…»
Что ж, Глава Клана была еще более сумасбродной и необычной женщиной, чем могло показаться на первый взгляд: выселив свою старшую дочь в какой-нибудь жалкий сянфан (а может, и в хоучжаофан, со здешней-то поразительной безнравственностью!), госпожа Цветок выделила гостье из клана Бури одну из самых роскошных спален вместо того, чтобы отвести ей гостевые покои! От неловкости у Юань потемнело перед глазами, и она, подняв голову, неспешными шагами приблизилась к двум скучающим стражницам с мечами-дао. Девушка едва сдержала вздох зависти, вспоминая, как легко вращала точно такое же оружие Великое Око Разума – а оно, на минуточку, весом превосходило молодого мужчину!