Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Девочка вдруг оставила игру, подошла к матери и погладила ее по лбу нежными ручками.
Ка-Нейт прослезилась.
– Ты любишь меня, моя дорогая?
– Люблю, - ответила Меритамон. – Почему ты лежишь, мама?
– Я сейчас встану, - с улыбкой сказала Ка-Нейт и села в постели. Это потребовало такого усилия, что молодая женщина испугалась.
– Нужен врач, - прошептала она. Нашла взглядом служанку и попросила ее привести к ней Уну.
Врач явился и, взглянув на госпожу, тут же выслал всех из комнаты, отчего-то сразу сильно встревожившись.
Ка-Нейт плотно завернулась в свое белое широкое ночное одеяние, с тревогой наблюдая за Уну. Потом спросила:
– Ты подозреваешь какую-то серьезную болезнь, почтенный Уну?
Он кивнул.
– Боюсь, - негромко сказал врач, - что тебя поразил опасный недуг, госпожа. Он не поражает никакой отдельный орган – гнездится во всем теле… Его можно сдержать, но вылечить вполне…*
Врач покачал головой.
– Вся надежда на богов, - сказал он. Потом посмотрел на госпожу и улыбнулся, хотя улыбка вышла сухой и жесткой. – Ты молода, - сказал Уну. – Молодые люди могут долго бороться с этой болезнью.
Ка-Нейт улыбнулась, бодрясь, хотя слова врача ее испугали.
– Надеюсь на богов, Уну. Спасибо тебе, ты лучший из лекарей.
Он только покачал головой, поднял руки, точно в безмолвной мольбе к богам.
– Послушай меня, - сказал врач. – Береги себя, госпожа. Ты очень дорога всему этому дому… и сердце господина в твоих руках. Ты знаешь, как ценен для страны великий пророк Амона – береги его, береги себя. Сложи пока с себя свои обязанности – тебе это простят, твое здоровье дороже…
– Конечно, - с улыбкой ответила Ка-Нейт, но врач знал, что она не послушает.
Ка-Нейт вернулась к своим обязанностям, но вечером ей снова стало плохо – возвратившийся господин застал ее в постели.
Он даже не подумал ее упрекать – но засыпал полными тревоги вопросами о ее состоянии, точно сам был врачом; потом грозно призвал к жене Уну и потребовал с него ответа, будто это он наслал на госпожу болезнь.
Бледный врач, однако, держался.
– Мне неизвестен этот недуг, господин, - сказал он. – Быть может, есть лекари, которым он известен, но я таких не знаю.
Неб-Амон потемнел.
– А если я прогоню тебя и на твое место возьму того, кто знает? – прорычал верховный жрец.
Уну смиренно поклонился, хотя у него дрожали руки и подбородок.
– Я в твоей воле, господин.
– Нет, - вмешалась Ка-Нейт, садясь в постели. – Уну мудрейший из врачей, много лет хранивший наш дом. Несправедливо – отсылать его, господин.
Даже сейчас она думала о справедливости, а не о себе!
Неб-Амон обнял ее, целуя в лоб. Он не представлял, что с ним будет, если Ка-Нейт умрет.
– Если она умрет, - сказал он Уну так, точно жены здесь не было, - то тебя тогда…
– Я не умру, - спокойно вмешалась Ка-Нейт; она улыбалась, но губы ее дрожали. – Я не умру, пока нужна тебе, мой возлюбленный.
–
– Почему ты не послушала врача?
Неб-Амон обернулся к жене, гневаясь теперь на нее.
– Я нужна этому дому, - ответила Ка-Нейт.
– Ты нужна мне, - перебил ее Неб-Амон. – Все обязанности, которые тебя утомляют, будут переложены на других. Я не допущу, чтобы ты тратила свое здоровье.
Он немедленно осуществил свое намерение. Едва верховный жрец вышел от жены, Мерит-Хатхор оказалась перед ним, точно ожидала такого решения, и предложила принять на себя обязанности госпожи… временно…
– Госпоже нужен отдых, - сказала она. – Госпожа нужна всем нам. Я готова заменить ее в чем угодно.
В других обстоятельствах великий ясновидец изумился бы такой дерзости, но сейчас был только рад. Только бы жена поправилась.
Как же он ее любил – ему казалось, что он до сих пор не понимал этого…
Теперь Мерит-Хатхор стала настоящей госпожою дома – до этого она была опорой хозяйки, но опорой, пользовавшейся таким влиянием, что Ка-Нейт даже опасалась, как бы наперсница не отняла у нее ее положение. Сейчас это произошло.
Мерит-Хатхор была слишком сильна, чтобы всю жизнь оставаться тенью. И сейчас Ка-Нейт, принимая ее неустанные заботы, порою чувствовала сильную неприязнь к столь любимой ею женщине. И тут же корила себя за это.
Мерит-Хатхор видела, как тяжело госпожа переносит свое испытание, и говорила:
– Я – плечо, подпирающее тебя, госпожа. Ты – сердце этого дома, и ты должна беречь себя. Скоро ты поправишься.
Ка-Нейт грустно улыбалась и благодарила.
– Надеюсь, Мерит-Хатхор.
Но обе знали, что эта перемена – навсегда.
Несмотря на свою беспомощность, Ка-Нейт ярче, чем раньше, чувствовала справедливость слов Мерит-Хатхор. Она была сердцем этого дома, и она была сердцем своего супруга. Великий ясновидец словно еще сильнее полюбил ее, когда она заболела… болезнь не омрачила ее красоты и душевной прелести, и сейчас, слабая, она была ему так дорога, что он готов был отдать весь мир за одну ее улыбку.
Ка-Нейт пугало это. Она знала, что не заслуживает такой любви – никто в мире не может стоить такого поклонения, кроме божественного фараона.
– В мире много других людей, - говорила она мужу. – Я не одна, господин… Даже если… если мы разлучимся… ты сможешь жить и быть счастливым…
– Никогда! – гневно перебил ее муж. – Как ты смеешь так говорить! Как смеешь смиряться!
– Мы должны смиряться перед богами – ты сам говорил, Неб-Амон, - ответила Ка-Нейт.
Он прижал ее к себе и стал целовать ее волосы, лоб, щеки. Этот сильный и деятельный человек, хотя вся жизнь его основывалась на поклонении, не мог склониться сам, когда жизнь требовала. Нет, Неб-Амон знал, что будет бороться до конца, он вдохнет в жену свою жизнь, если ей недостанет собственной силы…