Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Тамит вернула бы время назад… стала бы служанкой, начала бы все сначала… только бы очиститься. Она нашла бы себе другого покровителя, если бы только знала, что последует за соединением с Нечерхетом…
Но свершившегося не изменить.
Чести не вернуть, рождения не переписать, и Тамит никогда не станет тем, кто Ка-Нейт изначально, чистой, прекрасной и благородной. Она навеки останется милостницей этой женщины… единственной знатной женщины, которая способна дарить ей любовь.
Как жестоко смеются над людьми боги.
Тамит предчувствовала, что скоро
Женщина с омерзением подумала о нечистых жрецах-бальзамировщиках – как можно жить, занимаясь таким делом? Должно быть, в этих людях притупились все чувства, или их вера очень сильна.
А пока она занималась делом, приносившим ей и удовлетворение, и стыд – своей землей. От продажи украшений и покупки земли еще осталась небольшая сумма, однако недостаточная, чтобы прожить до тех пор, пока земля не начнет давать плоды. Тамит обговорила с землемером, чем лучше всего засеять этот черный клочок – чтобы получить наилучшую прибыль как можно скорее – но все равно она издержится быстрее, чем урожай взойдет.
И Ка-Нейт снова предложила своей милостнице дать ей в долг, и та взяла. Для госпожи Ка-Нейт это были мелочи, и хотя Тамит знала, что госпожа охотно даст намного больше, быть обязанной ей даже такой суммой было мучительно. Тамит вернет долг, непременно… но когда?
И разве можно отплатить Ка-Нейт за то, что она сохранила Тамит - жизнь?
Чем большую благодарность вызывала в ней Ка-Нейт, тем больше соперница ее ненавидела. Ненавидела за то, что Ка-Нейт платит ей за зло добром… за то, что ее не за что ненавидеть, за то, что Ка-Нейт заслуживает любви от всего сердца.
Может быть, Ка-Нейт даже понимала, как тягостно Тамит принимать от нее милостыню, но не могла отказаться от помощи обездоленной женщине. А Тамит не могла отказаться от ненависти к женщине, укравшей у нее все. Они были связаны самыми крепкими узами, узами любви и ненависти, переплетенных между собой.
Тамит находила даже какое-то наслаждение в созерцании счастья Ка-Нейт – мучая себя и притом как будто получая часть этого счастья: разговаривая с госпожой о ее жизни и делах, о здоровье ее маленького сына, о том, как она любит мужа и восхищается его мудростью, тем больше, чем больше великий ясновидец приобщает ее к ней… Эти женщины могли бы стать лучшими подругами – если бы сама природа их отношений не сделала их смертельными врагами.
Мерит-Хатхор, видя такую привязанность госпожи к такой преступнице, замкнулась в мрачном молчании, но не отступилась от своего долга и никогда не оставляла госпожу и Тамит наедине. Ка-Нейт больше не приказывала ей этого, зная, что наперсница не послушает, а Тамит поняла, что недооценивала влияние и вес Мерит-Хатхор. Раньше эта женщина казалась ей просто прихлебательницей, одной из служанок… причем уродом: все сознавали, что эта женщина, как есть, не привлекает мужчин. Но теперь Тамит понимала, что есть роли, ценные более, чем роль жены… потому, что они более редки. Женой может быть почти всякая женщина, а прозорливой, бесстрашной и преданной
Такой, которая никогда не завидует, такой, которая никогда не выслуживается, а искренне предпочитает своему счастью счастье госпожи. И притом Мерит-Хатхор была очень умна и безошибочно судила обо всем вокруг – читая в сердцах людей порою легче, чем они читали в своих собственных.
И потому Тамит даже не помышляла, чтобы причинить госпоже какой-нибудь вред в присутствии Мерит-Хатхор или даже когда она просто находилась поблизости. А она была поблизости всегда. И, сознавая все опасности, незаметно вооружила против Тамит весь дом – всячески поощряла общую неприязнь и подозрительность слуг к ней, а когда увидела, что госпожа часто разделяет трапезу с Тамит, помимо обычной проверки безопасности пищи приставила к хозяйке одну из ее служанок, пробовавшую угощение всякий раз перед тем, как к нему прикасалась госпожа.
Ка-Нейт возмутилась в первый раз, но Мерит-Хатхор пересилила ее дух – спокойно повторила, что немедленно уйдет, если ей не будет позволено принимать нужные меры предосторожности. И Ка-Нейт смирилась, не зная, что Мерит-Хатхор права, тысячу и тысячу раз права.
Тамит, впрочем, нечасто появлялась в доме госпожи – обе остерегались гнева господина.
И он тоже был тысячу и тысячу раз прав.
Одна Ка-Нейт любила Тамит несмотря на все попытки близких оградить ее от служанки: как будто выплачивала Тамит какой-то долг…
Они обе понимали, какой.
Но такие долги не выплачиваются.
***
Настал день, которого Тамит ждала и страшилась. Спустили в гробницу тело ее преступного мужа в деревянном внутреннем гробу и внешнем сером гранитном саркофаге; тело было высушено с помощью солей, выпотрошено и набито душистыми травами и горошинами черного перца, после перебинтовано льняными полосами, а органы разложены по четырем аккуратным и нарядным сосудам-канопам. А на грудь ему был положен экземпляр “Книги мертвых” - распоряжение госпожи Ка-Нейт, которая похоронила Нечерхета с искусством, достойным жреца.
Такого погребения мог бы удостоиться даже знатный господин.
Тамит, в которой изумление пересиливало отвращение, вместе с госпожою спустилась в камеру, подготовленную для ее мужа. Она снова изумилась – тщательной отделке помещения, ярким и свежим цветам, изображавшим мерзкого блудника красивым и сильным человеком, каким он не был никогда.
Вдруг у Тамит появилось чувство стыда и чуждости – ничего из этого Нечерхет не заслужил. И Ка-Нейт делала все это не для него, а для себя и Тамит. Выплачивала долг, который никогда не может быть погашен.
После того, как камеру запечатали, траурная процессия – Тамит чуть не рассмеялась над тем, из кого она состояла – поднялась наверх.
– Здесь всегда будет жрец его Ка*, - серьезно сказала Ка-Нейт. Бритоголовый молодой человек поклонился ошеломленной Тамит. – Этот жрец сможет проводить тебя к месту твоего мужа, когда ты придешь сюда.
– Госпожа, это слишком, - сказала Тамит, которой стало так стыдно, как не было ни на мгновение, когда она обдумывала покушение на Ка-Нейт.
– Будет так, как я сказала, - отвечала госпожа. – Этот человек нуждается в молитвах и очищении духа.