Цветы на его похороны
Шрифт:
— Перед тем как ехать сюда, я взял отпуск, — упрямо возразил Маркби. — Так что я сейчас вправе распоряжаться своим свободным временем. Приехать меня попросила миссис Константин, и я останусь, что бы ни случилось, особенно теперь, раз мисс Митчелл грозит опасность.
— И ей тоже нечего совать свой нос куда не следует, — угрюмо возразил Хокинс. — Наверное, она рыскала по округе и расспрашивала местных жителей. Потому-то злоумышленник и попытался размозжить ей голову! Повторяю, Маркби, вмешательства я не потерплю! — Хокинс сделал еще один шаг к нему. — Хватит с меня трупов!
—
Однако будущее показало, что оба они оказались чрезмерно самонадеянными.
Глава 13
Молли Джеймс положила трубку и окинула телефон хмурым взглядом. Потом она вернулась в кухню, где Невил заканчивал завтракать. Он поднял голову, но не спросил мать, кто звонил, только продолжал размазывать масло по слегка подгоревшему тосту.
Миссис Джеймс тяжело опустилась на стул и положила на столешницу натруженные руки.
— Звонила Мейвис! — сообщила она.
Невил откусил кусок тоста и недовольно поморщился: подгоревший хлеб раскрошился и обсыпал весь подбородок.
— Приехали, оба! — Видя, что Невил по-прежнему не отвечает, Молли раздраженно пояснила: — Оба легавых! Остановились в отеле. Да не молчи же, ради бога! Скажи что-нибудь! Сидит и жует, как какая-нибудь белка!
Невил проглотил кусок.
— Мама, что мне сказать? Что ты от меня хочешь?
— Не знаю! Но не притворяйся, будто тебе все равно! Не забывай, они оба наверняка очень захотят… поговорить с тобой! И еще об одном тебя прошу: держись подальше от «Малефи»!
— Как-нибудь сам догадался! — Невил прищурил глаза за толстыми линзами очков. — Я все равно не могу ходить туда, пока с Рейчел живет эта Мередит.
— И потом, когда она уедет, все равно держись от Рейчел подальше! — Миссис Джеймс завинтила крышку на банке с апельсиновым джемом. — Хотя у этой Мередит, похоже, есть голова на плечах. Она не избалованная дурочка и не болтушка, хоть и подруга Рейчел. Уверена, она заявилась сюда не только для того, чтобы гладить Рейчел по головке! Ей поручили что-то разузнать! Да и первый муженек Рейчел очень кстати оказался полицейским! Не понимаю, что им всем здесь нужно? Ведь беднягу прикончили в Лондоне!
Невил с грохотом оттолкнул от себя тарелку:
— Не знаю, мама! Зачем ты все время спрашиваешь об одном и том же? — Видя, что она хмурится, Невил продолжал: — Я и так знаю, что ты терпеть не можешь Рейчел. Ну и что? Не воображай, что другие думают так же, как и ты. Возможно, ты не заметила, но многим Рейчел очень даже нравится!
— Многим мужчинам! — отрезала мать.
— Не только мужчинам. Не вижу причины, почему у Рейчел не может быть подруг женского пола. Ну ладно, допустим, эта Мередит — не совсем такая подруга, какая ей подходит, ну а Маркби, если он в самом деле был женат на Рейчел… — Невил порозовел; лицо у него пошло пятнами и сделалось совсем некрасивым. — Нечего ему шататься здесь и расстраивать ее! Пусть оба возвращаются туда, откуда приехали. Рейчел они не нужны. У нее есть я! — Глаза его вызывающе блеснули.
Уязвленная миссис Джеймс парировала:
—
— Ну и что? За что мне его любить? Он всегда держался со мной очень покровительственно, высокомерно! Мне часто казалось, что он надо мной смеется!
— Наверняка смеялся! — безжалостно заметила мать. — Он же видел, как ты рядом с его женушкой превращаешься в полного идиота! Вот они вдвоем, наверное, потом потешались над тобой!
Молли понимала, что зашла слишком далеко. Невил ничего не ответил, только побледнел от сдерживаемого гнева. Неожиданно, взглянув на сына, миссис Джеймс испугалась. Ей показалось, что перед ней незнакомец, человек, которого она не знает. Не ясно, можно ли ему доверять? Растерявшись, она глубоко вздохнула.
— Нев, ты ведь не станешь лгать мне, правда? — Видя, что сын по-прежнему молчит, она неуверенно продолжала: — Да, наверное, не станешь. Не знаю… Я уж начинаю бояться, что совсем тебя не знаю. А раньше мне казалось, что я знаю тебя хорошо…
Ей очень хотелось сказать сыну, как она его любит и как отчаянно хочет уберечь от невзгод. Когда он несчастен, ей больно — она испытывает физическую боль. А если ей казалось, что ему грозит опасность — любая! — ей сразу хотелось заслонить его, защитить, закрыть своим телом.
Впрочем, о чувствах мать с сыном не говорили никогда. Между ними словно вырастала невидимая стена. Молли терпеть не могла телячьих нежностей, как она это называла. Даже когда Невил был совсем маленьким, она не сюсюкала с ним. А сейчас уже поздно исправляться. К тому же сюсюкать она просто не умеет. Не приучена. Она вздохнула. Наверняка Невил в глубине души понимает, как сильно она его любит… Наверное, понимает. Ведь не может же он не замечать ее любви и самоотверженности!
Молли решительно встала и оттолкнула стул.
— Я иду на псарню!
Когда мать ушла, Невил убрал со стола, составив грязные тарелки в раковину, а масло и молоко унес в холодильник. Посуду мыть он не стал; они с матерью привыкли, что тарелки, оставшиеся после завтрака, моет Джиллиан — заодно с кружками, после того, как они вместе выпьют кофе. Оба отговаривались тем, что, мол, надо экономить горячую воду, но оба понимали, что так проявляется их отношение к Джиллиан. Джиллиан из тех, кто всегда убирает за другими. Поэтому они молчаливо позволяли ей мыть за собой посуду, а если и чувствовали себя виноватыми, то быстро подавляли чувство вины.
И потом, у Невила было еще одно дело, которое он мог сделать лишь оставшись дома один. Он подошел к телефону и набрал номер.
— Это я, — сказал он, уверенный в том, что его сразу узнают по голосу. — Слушай, все так запуталось… Мне нужно поговорить с тобой.
Голос на том конце линии, искаженный помехами, что-то ответил.
— А мне плевать! — взорвался Невил. — Я должен тебя увидеть! Тебе известно зачем. Тебе известно, по какому поводу. Да, знаю, здесь полно полицейских, но мне плевать! Вот почему мне так нужно поговорить с тобой. Я… — Невил замялся и хрипло, невнятно продолжал: — Я боюсь…