Цветы прорастают сквозь кости

Долоев Велимир

Итак, двадцать минут одиннадцатого, приближение перекрестка с Магистратской улицей. Плохо в этом мире со связью, с координацией и взаимодействием разных служб, но тут уж ничего не поделаешь. Овация и непрерывные славословия уже порядком утомили цесаревича, притупили его внимание, так что он даже вздрогнул, когда слева секунда в секунду началось ожидаемое движение. Когда же толпа в испуге расступилась, обнажив пространство вокруг уложенного лицом в мостовую террориста, Михаил поразился тому, насколько же близко оказался негодяй к его августейшей персоне. Даже с тем слабым безоболочечным зарядом, что находился в тубусе, его могло бы по меньшей мере контузить. И почему не произошел взрыв? Охранники были заблаговременно проинструктированы: необходимо повернуть крышку тубуса до щелчка, чтобы "обезвредить"

бомбу, иначе она сработает.

Однако даже при плохой игре надо делать хорошую мину. Михаил Георгиевич поднялся в остановившемся автомобиле, поднял руку в успокаивающем жесте: дескать, наследник престола российского не боится подлых убийц. Повернулся в полупрофиль к ближайшему фотографу -- с этого ракурса он всегда получался особенно удачно -- и невольно покосился на скрученного террориста, которого в это время подняли за волосы и поставили на колени. Мерзкая, конечно, рожа, то ли цыганская, то ли жидовская. Хотя и недостаточно демоническая: надо будет дать задание специалистам поработать над портретом душегубца для газет. На мгновение их взгляды встретились, и тут скрученный, беспомощный, потерпевший фиаско революционер безмятежно улыбнулся. Это длилось совсем недолго, в следующую же секунду он скривился от боли в выворачиваемых руках, но все-таки цесаревич почувствовал леденящий страх: что-то все-таки пошло не так. Невыносимо захотелось броситься вниз, прикрывая голову, спрятаться за телами охранников, врезаться в толпу, отгородиться живой колышущейся массой от неизвестной угрозы. Этот страх, наверное, и породил то ощущение направленной на него сзади ненависти. Цесаревич вдруг догадался, что где-то в толпе, по другую сторону мостовой, находится дублер террориста с настоящей бомбой, а не жалким муляжом. Он хотел уже обернуться, чтобы встретить опасность лицом, но не успел.

Пуля калибра 7,92 миллиметра вошла в голову наследника чуть ниже правого уха, и должна была, по всем законам баллистики, вынести нижнюю челюсть. Однако этого не произошло: в те самые миллисекунды, когда она разрывала мягкие ткани языка, мир вокруг умирающего Михаила погас.

Это была уже сто двадцать третья неудача за последние тридцать три года.

– - Интересное кино, да, -- Лу поднялась с пола, чтобы налить себе в кружку еще лимонного напитка.
– - Получается, в этот раз наши победили? Хэппи-энд?

– - Черт, я за них так болела, особенно за девочку эту, у которой туберкулез, -- сидящая на складном стульчике Ясмина возбужденно хлопнула себя по коленям, подорвалась с места, начала ходить вокруг портативного стереопроектора.
– - Так что теперь-то?

– - Перезагрузка, сброс к начальным параметрам, все заново, с учетом допущенных ошибок, -- ответил Мика, копаясь в камере француза.
– - Можем залезть еще к кому-нибудь в голову, хотите?

– - То есть всё зря?
– - поскучнела Ясмина.

– - Так, народ, я уже перестаю понимать, что здесь происходит, -- не выдержала Токо.
– - Мы четыре часа роемся в этом склепе и смотрим всякие сценки в проекторе. Сначала -- мусульманский рай с силиконовыми гуриями и обжираловкой, потом -- расчлененка эта жуткая, теперь вот -- что это за фигня вообще была? Альтернативная история? И кто их замуровал здесь, и для чего?

– - Ты не заметила, что двери были заперты изнутри?
– - спросила я.
– - Как в аду, если верить отцам церкви. Тут другое, верно, Мика? Бюджетный вариант побега на другой глобус, попытка создать свой собственный Торманс в отсутствии звездолетов.

– - Не Торманс тогда, -- возразил мне парень.
– - "Прыжок в ничто", как вы могли забыть-то?

– - Точно!
– - хлопнула я себя ладонью по лбу.
– - "Прыжок в ничто", один в один! Совсем старая стала, скоро собственное имя забуду...

– - Так, а ну прекратите немедленно это свое, а то уже я все перестала понимать!
– - возмутилась в очередной раз Ясмина.

– - Ох, ну хорошо, -- вздохнула я, обменявшись улыбками с Микой.
– - Представьте себе то время. Время неумолимо наступающего нового мира. Время, когда стало понятно -- капитализм обречен в любом случае, шестьдесят лет Большого Провала ушли безвозвратно. И представьте себе настроения этих людей, впервые получивших возможность посмотреть на себя не как на ходячие денежные мешки, а как на людей из плоти и крови, к которым подбирается плотоядная и кровожадная революция. Что им остается делать в такой ситуации? Бороться до конца, несмотря ни на что? Но конец будет скорым и ужасным, они слишком хорошо информированы о соотношении сил и состоянии экономики, чтобы позволить себе в этом усомниться. Бежать куда подальше? Но планета наша стала совсем маленькой и тесной, завтра социализм распространится на самые прочные и нерушимые столпы порядка, вроде Эмиратов или Новой Зеландии, последние оазисы и заповедники свободного предпринимательства падут в лучшем случае на несколько лет позже остального мира. Попытаться приспособиться к новой реальности? Кое-кто так и сделал, но наших героев это не касается, они все давно уже приговорены, и разговаривать с ними никто не собирается. Убежать на другую планету? Хорошо бы, только технологии не доросли. А жить хочется, причем по возможности -- долго и счастливо. И вот тогда господину Романовскому (мне кажется, это он, с воображением у него, похоже, все в порядке, а это качество очень редкое для последнего поколения буржуев) приходит в голову гениальная идея: если наличная реальность настолько ужасна, отчего бы не создать себе альтернативный мир? Мир по желанию: хочешь -- нерушимую русскую монархию, хочешь -- джанну с гуриями, хочешь -- пыточный подвал с воплощением самых жутких фантазий. Мир этот должен быть максимально компактным, чтобы его можно было надолго спрятать, в идеале так вообще все должно помещаться в отдельно взятой голове. Вот тут-то и пригодились новейшие на тот момент разработки в области псевдоанабиоза и виртуальной реальности.

Скорее всего, один он этот проект не тянул по финансам и доступу к технологиям, вот и пришлось привлекать родственные души со всего света, то есть людей совершенно пропащих и готовых обменять свои неутешительные перспективы на воображаемый рай. Все в соответствии с учением марксизма: самый мракобесный и реакционный субъективный идеализм овладел умами отчаявшихся представителей господствующего класса.

Мне другое интересно: как они умудрились настолько тщательно зачистить концы, чтобы спокойно лежать под землей в своих "Авалонах" не год, не два, а больше тридцати лет? Уничтожили всех участвовавших в проекте строителей, инженеров и ученых, как какой-нибудь китайский император? А потом последний из тех, кто все знал, застрелился сам из чувства долга? Бред ведь.

– - Скорее всего, никто, кроме клиентов, полной картиной не владел. И если строителей специально не спрашивали -- они и не говорили ничего. Кому проблемы-то нужны?
– - предположил Мика.

– - А может, и говорили -- отозвалась Ю.
– - Какая разница, факт тот, что мы их нашли. Теперь-то что? Вынуть их отсюда, судить, посадить в тюрьму? Смертную казнь в Коммунах отменили ведь, даже для объявленных вне закона.

– - Насчет вынуть -- тут возникнут проблемы.
– - Мика задумчиво постучал по одной из камер.
– - Я вообще сомневаюсь, что их теперь можно отсюда живьем извлечь. Трое уже умерли, между прочим. Но это неважно, если честно, меня судьба этих живых трупов не очень-то интересует...

"Отчего бы не связаться уже с местными властями?
– - подумала я устало.
– - Пускай присылают сюда всю пролетарскую рать -- милицию, Рабочий контроль, пожарных, "скорую" и тридцать пять тысяч курьеров на вертолетах. Мне что-то спать хочется..."

– - Так вот, главная проблема не в этих девяти -- они свой способ существования выбрали сами. Главное -- в других персонажах виртуальной реальности. В террористах, гуриях, и даже в предназначенных для расчленения жертвах. В их судьбе.

– - Что-то я не поняла. Эти все террористы -- они же вроде как боты в сетевой игре, нет?

– - Не совсем, -- рефлекторным движением Мика поправил очки.
– - Я поглядел тут историю системных ошибок -- ну, вроде той, что мы с вами увидели. Так вот, их частота постоянно возрастала все эти годы -- не по экспоненте, конечно, но тоже достаточно резко. У Романовского уже больше ста двадцати ошибок -- каждый раз его убивают и все, геймовер. У принца Ахмеда -- под двести, причем только за последний год -- три десятка.

– - А у этого маньяка хренова, Хауба -- сколько?
– - спросила Лу, и меня передернуло при воспоминаниях о сцене из камеры немца. Мы, впрочем, посмотреть успели не больше пары минут, после этого Ясмина не выдержала и завопила, чтобы вырубили.