Цыганка. Кровавая невеста
Шрифт:
Ее монолог на диване в вечер приезда с усадьбы задел заскучавшего от обыденности и тривиальности Елизарова. Вседозволенность и многочегодоступность сыграли с ним злую шутку, Святослав перестал верить во все светлое, доброе, непорочная. Женщина, обряженная в его одежду, умудрилась проникнуть в сокровенные комнатки и приручить его страхи. Мужчина готов был пустить скупую слезу по щеке, слыша, что его понимают.
– И тот портрет на стене… ты не находишь, что это знак судьбы? Разве нужен более весомый аргумент, чтобы скрепить нашу жизнь навсегда? Я не верю в совпадения. Уверена, что ты тоже.
– А что?! – азартно произнес он, потирая руки. – Почему бы нам не рискнуть! Я женюсь на тебе, моя роковая Кармен, если ты конечно не передумаешь.
Согласие оба скрепили предварительными ласками, после чего из «лодки переговоров» перебрались в спальню.
Елизаров не мог ей сопротивляться, словно Кармен околдовала его и знала важные кнопки, отвечающие за принятие решений. Она владела им безоговорочно, но разве не так происходит во всех семьях испокон веков? Ведь это известно еще с давних времен: муж – голова, жена – шея, и куда хочет супруга, туда и повернется муж.
От агрессивности и вспыльчивости не осталось и следа, Кармен стала нежна и робка, как раньше. Теплая вода смыла весь негатив, молодая женщина стояла обернутая в полотенце перед диваном и молча смотрела на своего мужа.
– Чего ты ждешь? – спокойно уточнил он.
– Пока ты пригласишь меня в нашу лодку переговоров. Сейчас я на лобном месте и чувствую себя, как перед казнью, но, оказавшись в добром плавучем средстве передвижения, я почувствую себя уютно, как в колыбели матери, и не буду злиться.
Иногда ему казалось, что он нарочно говорит так витиевато, чтобы усыпить его бдительность. Жестом Елизаров пригласил сесть полуобнаженную женщину рядом и терпеливо ждал продолжения странного спектакля. Оказавшись рядом, Кармен уставилась перед собой, бесцветно произнеся:
– Моя колыбель была такой скрипучей, что стыли жилы от этого ужасного звука. Я твердо уверена, что не всем дано испытать радость полноценного материнства. Моя мать не была к этому готова. И моя бабушка ошиблась, оставив ребенка. Все шли против судьбы и ломали ход истории. Дети несут ответственность за промахи предыдущих поколений. Это тяжелый груз, невыносимо тяжелый…
Елизаров рассматривал разоткровенничавшуюся цыганку, мысленно ругая ее за художественность. Он вдруг словно увидел собственное отражение в зеркале: трусливое существо, боящееся выложить суть проблемы и от того плетущее вокруг нее кружева ненужных слов.
– Нежелание беременеть – твой осознанный выбор! – подытожил он.
Кармен кивнула.
– И ничего не может изменить твоего решения?
Она задумалась. Прошло несколько минут, которые длились бесконечно.
– Я думаю, мы вернемся к этому разговору. Но не сегодня. Устроит тебя такой ответ? – спросила молодая женщина с озорной улыбкой.
Елизаров одобрил перспективы перемен и предложил куда-нибудь сходить. Кармен отказалась, совершенно серьезно заявив, что для писателя настало время работать.
– «Делу – время!» – любят говорить русские, – произнесла она мягко.
– Но и для потехи есть час.
– Я приготовлю ужин, и мы покушаем дома. Я ведь должна себя проявлять как хозяйка, не так ли? Это основная миссия жены! – голос ее заметно повеселел, и это поднимало настроение огорченному вышесказанным Елизарову. В подтверждение позитивной перемены настроения он радостно вывалил язык, изображая преданного пса. Кармен это показалось странным, но милым. Она рассмеялась и прежде чем уйти на кухню, некоторое время топталась в проеме, словно не решалась о чем-то спросить.
– Свят, я хотела уточнить, когда ты планируешь заняться своим домом?
– А что с ним не так? – удивленно спросил Елизаров, оглядываясь вокруг.
– Я говорю о поместье.
– Да, я думаю об этом, но с новой книгой – увы…
– Я могла бы взять на себя заботы об этой усадьбе, – поспешно предложила она и замерла, ожидая вердикта мужа. Его немного настораживал ее повышенный интерес к недавно приобретенной недвижимости, но он не был против.
– Все мое – твое! – был его ответ.
– Кармен едет в свое поместье! – прокричала радостно женщина, превратившись вдруг в ребенка, с которого сняли все ограничения. Она расцеловала супруга, при этом танцуя и воя какую-то цыганскую песню. Она изъявила желание ехать немедленно, но, увидев вытянутое лицо мужа, пообещала перенести поездку на утро.
Глава 13 Дом счастья
Она совсем выдохлась от долгого путешествия. Гожы шла почти неделю, обходя людные места и ночуя прямо в лесу. Ей казалось, что за ней кто-то гонится, поэтому спешила вперед, не понимая, куда она движется. Упав без сил возле огромных ворот, она не смогла вновь подняться. Новые ботинки стерли ноги, а напиханный в них мох только усиливал отвратительные ощущения. На счастье Гожы тяжелые двери распахнулись, и чья-то рука вышвырнула жирного кота, морда которого была в сметане.
– Пущу на котлеты, ворюга! – угрожал женский голос со всей серьезностью.
– Воды и хлеба! – простонала молодая цыганка, ухватившись за руку.
– Чертовы оборванцы! – недовольно произнес кто-то, брезгливо одернув свою кисть. Однако любопытство взяло верх, и из двери высунулась голова в чепце и кудряшках.
– Цыганенок! Какой хорошенький! – пропела Мими высоким приятным голосом. Она была неравнодушна к юнцам. Оправдывала свое мягкосердечие отсутствием детей. Пышногрудая рыжеволосая женщина среднего возраста взяла Гожы под руку и поволокла с собой. Они прошли через темный двор и оказались на кухне.
– Что это за замок? – спросила юная цыганка, рассматривая внушительные каменные стены.
– Замок! – прыснула Мими. – Скажешь тоже! Убожество! Развалины! Вот у моего отца были хоромы – настоящий замок, а это – так, фитюлька!
Кухарка усадила Гожы за стол и не успела поставить рядом с ней крынку с молоком, как оголодавшая особа, облаченная в мужскую одежду, начала жадно поглощать свежую жидкость, при этом не проронив ни капельки.
– Потише, парниша! – пропела хорошенькая женщина, удивленно наблюдая за одержимостью своего подопечного. – Откуда ты? Из лесу?!