Цыганок
Шрифт:
– А я что говорю, колосок?
– сразу же согласилась женщина.
– Конечно, приснилась.
Ваня повернулся на бок и начал оглядывать обшарпанные стены.
– Здесь раньше техникум был. Так они окна замуровали и тюрьму сделали. А оконце, видите, где? Под самым потолком, - пораженный внезапной мыслью, Цыганок сел.
– Вот если бы нам какую-нибудь железяку найти. Мы бы ту колючую проволоку - раз!
– и на улицу.
– Эге ж. А где ты ее найдешь, дитятко?
– грустно посмотрела на него Дарья Тимофеевна.
– Да и все равно
– Елки зеленые! Не очень уж здесь и высоко!
– горячо возразил Ваня. Запросто можно выбраться. Это оконце прямо на улицу выходит. Кроме шуток. Вот только б найти что-нибудь такое, чтобы проволоку сорвать...
– Слушайте, детки мои!
– неожиданно всплеснула руками Дарья Тимофеевна.
– Да что же это я, безголовая! Совсем память высохла. Ванечка, а клин железный, которым дрова колют, подойдет?
– Еще и как!
– вскочил на ноги Цыганок.
– Мы бы сейчас проволоку джик!
– а потом...
– Тихо, золотко, тихо!
– испуганно замахала руками женщина.
Дарью Тимофеевну и Таню охранники уже несколько раз за последнее время гоняли по вечерам во двор за дровами для голландок. Цыганок ходил с ними только один раз, вчера.
– Ой, Ваня, и правда!
– глаза Тани возбужденно заблестели.
– Я однажды на этот клин даже наступила. Он весь ржавый.
– Тише, сорока. Рад нищий и тому, что пошил новую торбу, так и ты, оборвала ее Дарья Тимофеевна.
– Ты вот попробуй из сарая его сюда принести, тогда и стрекочи.
– А если тот клин вместе с дровами в охапку?
– волнуясь, предложил Ваня, - А что, елки зеленые! Запросто!
– Опасно, дитятко мое, - неуверенно ответила Дарья Тимофеевна.
– Ведь потом надо дровишки у голландки в коридоре положить. А охраняльщик рядом будет стоять. Как при нем клин из дров возьмешь? Заметит, а тогда...
– А если его под свитер?
– Правильно, Ванечка. Лучше тут не придумаешь, - одобрила Таня. Сегодня, когда поведут за дровами, и попробуем.
– Ой, страшное это дело, мои голубята! А как охраняльщик глазастый окажется? Он же застрелит.
– А вы, тетенька, с Таней между собой ссору начните. А я тем временем и...
– Тс-с!
Шаги в коридоре затихли возле дверей. Щелкнул замок, лязгнул засов. В камеру вошел солдат.
Увидев его, Анна Адамовна задрожала, закричала от ужаса и полезла под нары.
– Пуф! Пуф!
– навел на нее автомат гитлеровец и захохотал.
Анна Адамовна медленно вылезла из своего укрытия. Выпрямилась и, не сводя страшных глаз с немца, шагнула ему навстречу.
– Где мой сын?
– тихо спросила она.
– Где мой Алесик?
– Вас?
– попятился солдат.
– Дайте мне гранату!
– вдруг затряслась Анна Адамовна.
– Гранату мне!
Немец криво усмехнулся и покрутил пальцем у виска. Анна Адамовна села на пол, схватила свою порванную галошу и, прижав ее к груди, начала укачивать. И вдруг неожиданно высоким
– Гитлер капут! Смерть немецким оккупантам!
В камеру ввалились два полицая. Они с руганью подхватили Анну Адамовну под руки и потащили.
– "Закат в крови! Из сердца кровь струится! Плачь, сердце, плачь..." донеслись из коридора слова учительницы.
Цыганок побелел, сжал кулаки.
– Дроф набирайт!
– злобно заорал солдат.
– Шнэль, руссиш швайн!
– Чтоб на тебя немочь!
– сердито проворчала Дарья Тимофеевна, одевая фуфайку.
– Чтоб тебе земля колом!
Они вышли во двор. На вышке топал одетый в кожух часовой. С высоты угрожающе смотрело во двор черное дуло пулемета.
В дровяном сарае тускло мерцала электрическая лампочка. Пропустив Цыганка, Таню и Дарью Тимофеевну, автоматчик прислонился к косяку, вытащил из кармана шинели сигареты, закурил.
Цыганок шарил глазами по сторонам. Клина нигде не было. Под ногами валялись кора да смолистая щепа. "Может, елки зеленые, присыпало его? терялся в догадках Ваня.
– А может, немцы подобрали и выбросили?"
– Вот где он, - услышал он шепот Дарьи Тимофеевны.
– Смотри у самой стены.
Цыганок глянул в ту сторону и в нескольких шагах от себя увидел до половины засыпанный древесным мусором клин. Дров возле него не было.
Чувствуя, как учащенно забилось сердце, Цыганок покосился на немца. Тот стоял к нему боком и, не выпуская из уголка рта дымящуюся сигарету, смотрел в звездное небо. Ваня схватил полено, откинул к стене. Солдат даже не глянул в его сторону. Цыганок с нетерпением и досадой посмотрел на Таню и Дарью Тимофеевну. "Ну, чего вы там копаетесь? Начинайте!
– мысленно приказал он им.
– Ведь потом поздно будет".
– Ты что - ослепла, девка?
– вдруг закричала Дарья Тимофеевна.
– Куда полено бросаешь? Так дала по руке, что в глазах потемнело!
– Я же не нарочно, теточка, - испуганно отозвалась Таня.
– Я не хотела...
– Нарочно не нарочно... Надо глазами смотреть, а не ртом!
Автоматчик шагнул к ним, повернувшись к Ване спиной.
– Молчайт!
– заорал немец.
– А то буду морда стукайт!
Цыганок в то же мгновение схватил клин, сунул его под свитер.
– Звиняйте, господин начальник, - виновато забормотала Дарья Тимофеевна.
– Мы тихо... Мы сей момент...
Автоматчик, уловив подозрительный шорох за спиной, резко повернулся. Подошел к Цыганку, стал рядом. С трудом сдерживая дрожь, Ваня набирал дрова. Солдат направился к выходу.
Цыганок выпрямился, кашлянул два раза. Услышав этот сигнал, Дарья Тимофеевна и Таня заспешили, поднялись вслед за ним.
– Бистро!
Минули освещенный двор, вошли в здание. На втором этаже Ваня вдруг почувствовал, что клин начинает выползать из-за пазухи. Цыганок прижал его локтем и прибавил шаг.
Позади топал гитлеровец.