Цыпленок жареный. Авантюристка голубых кровей
Шрифт:
– Спешишь навстречу своей судьбе, Цыпа? – с усмешкой произнесла проститутка, встряхнув неаккуратными черными буклями.
– Цыпа? – заинтересовался впереди идущий голос из темноты. – Грубо, но хлестко.
Все трое вышли в другой коридор – шире, чем предыдущий и освещенный керосиновыми лампами, прикрепленными под потолком, по правую сторону виднелись несколько хлипких дверей. Человек с канделябром пропустил вперед гостей и вежливо попрощался, пожелав Анне удачного вечера.
– С ним поаккуратнее! – посоветовала Незнакомка, убрав с лица маску радости. – Продаст за полкопейки.
Анна покорно кивнула, продолжив движение мимо дверей. Одна из них от сквозняка со скрипом приоткрылась, явив гнусное зрелище: на огромной кровати, втиснутой в тесное помещение без окна каким-то чудесным образом, покорно склонив голову, стоял на четвереньках абсолютно раздетый мужчина, а над ним возвышалась девица в корсете и хлестала его кожаным прутом, при этом дико гоготала, слушая жалобный стон и мольбы повторить удары.
– Работа – бей лежачего! – комментировала Незнакомка, подавляя смешок. – Когда я была помоложе, я тоже жила в борделе. Счастливые были денечки, надо заметить. Живешь и не думаешь ни о чем. Одежда и еда – казенные, клиентов приводят, делаешь, что они просят, а потом тебе деньжищ выдают целую пачку. И не знаешь, куда их девать! Я покупала всякие безделушки – фальшивые драгоценности, платья, сладости. Любила ходить на ярмарку… Это было еще до революции…
Она с грустью вздохнула, представляя себя на месте молоденькой грудастой пышки, порабощающей клиента, в тепле и комфорте. Осенняя столичная погода была мучением, уличные проститутки промерзали до костей в ожидании заработка и часто болели. Девица с хлыстом заметила, что за ней наблюдают, и, казалось, даже обрадовалась этому, движения ее стали более размашистые, словно она позировала.
– Есть у тебя деньги? – деловито уточнила Незнакомка у Анны, продолжив движение вниз по лестнице, ведущей в основной – подпольный – зал. Трактир был двухъярусный, с различными тайными ходами, чтобы в случае облавы его можно было легко покинуть. С основного входа можно было попасть в обычную питейную не привлекающую внимания властей, а этажом ниже гнездился разврат и распущенность с полуобнаженными дамами и вожделеющими их кавалерами.
– В первый день придется заплатить, даже если пойдет клиент, как нерка на нерест! Оставишь всю выручку – пропишешься, таковы правила, – инструктировала Надин. – Не старайся, но и не отлынивай. Если приглянешься хозяину, и он поймет, что от тебя будет прок в другие дни – выделит столик в кабаке без оплаты. Будешь приходить на рабочее место через ту дверь, в которую я тебя ввела. За еду и выпивку можно будет рассчитываться телом, но старайся этого не делать, а то подумают, что ты стоишь тарелку еды и рюмку водки. Комнаты для расчетов и просто для заработка ты видела.
– Та женщина в комнате… она тоже все это… за еду и выпивку? – робко уточнила Анна, с ужасом представив, как отрабатывает миску супа колошматя кого-нибудь хлыстом или, что еще хуже, не получив столик от хозяина трактира, «благодарит» за оказанное внимание в подворотне. – Ты права, не стоит торопиться… Нужно вникнуть… в тонкости этой профессии.
– Какие тут тонкости? Ноги раздвинула и вперед! А дальше, как пойдет! Следуй за желанием того, кто платит деньги! Может он захочет, чтобы ты на голове стояла нагишом!
– Могут попросить стоять на голове? – удивилась Анна, но не получила ответа, Незнакомка вывела ее в большой зал, заставленный столиками, погруженными в табачный дым. То, что там происходило, можно было назвать вакханалией. Стоял гул голосов, в котором запуталась незамысловатая мелодия из надрывающегося граммофона, несколько нетрезвых женщин танцевали, тщетно пытаясь привлечь внимание увлеченно общающихся между собой мужчин в дорогих фраках. Но некоторым полураздетым дамам все же повезло, они составляли компанию гостям кабака, много пили и громко смеялись, даже не дослушав шутки тех, кто оплатил их присутствие. На первый взгляд все выглядело бесшабашно, беззаботно, беспечно, но праздник был с привкусом драмы, потому как в веселых голосах слышалась женская тоска по нормальной жизни, не связанной с сомнительной деятельностью.
– Здесь товар дороже, чем на улице! – деловито произнесла Незнакомка и попросила крепкого, но юркого паренька с подносом усадить их за столик.
– Ты обзавелась деньжатами, Надин? Неужели дела на улице пошли в гору? – с усмешкой произнес половой по имени Клим, лукаво подмигнув ей.
– Не суй свой нос куда тебя не просят, щенок! – огрызнулась проститутка. Юмор о том, что тротуарные дни сочтены, ранил ее самолюбие. У дамы, чей вид был уже нетоварный, созрел план, благодаря которому она могла бы иметь заработок, не показывая носа на улице и оставаясь в теплой постели. Анну практичная куртизанка посчитала подарком, посланным небесами – наградой за труды и старания. Отцветшая уличная труженица по личному опыту знала, что мужчины любят трогательных и воспитанных нимф, и готовы платить в разы больше за время, проведенное в компании миловидной тоненькой, как ветка барышни, а уж оказаться с ней в кровати было пределом их мечтаний. Она была уверена, что из чистоплотной и аккуратной Анны, не испорченной вульгарщиной, могла бы получиться притягательная добытчица денежных знаков. Надин (или попросту Надежда) уже предвкушала хруст новеньких купюр, мечтая, что значительная часть заработка Цыпы осядет в ее карманах.
Половой подкрутил свои рыжие усики, напоминающие стрелки часов и посмотрел куда-то вверх. Анна проследила за взглядом: на втором этаже находилось окно, в котором был виден силуэт мужчины.
– Хозяин, – тихо прошипела Незнакомка. – Оценивает товар.
– Что оценивает? – уточнила Анна.
– Тебя оценивает! Не дрыгайся и улыбайся! Жаль, что одета ты как монахиня! Могла бы ножки приоткрыть и декольте! И волосы твои цыплячьи взлохматились! Выглядишь так, будто тебя прогнали из курятника! – выдохнула Надин, недовольно скуксившись. Она переживала, что хозяин посчитает Цыпу слишком блеклой, и потеряет к ней интерес, не оценив по достоинству.
Тень кивнула и показала какой-то знак из пальцев, и рыжеусый услужливый паренек, подпрыгнув на месте, воскликнул: «Ого!». Клим предложил девицам направиться к одному из лучших столиков, располагающихся вдоль стен, – это были специальные хорошо освещаемые места, где сидели размалеванные девицы и демонстрировали себя мужчинам, занимающим центральную часть зала.
– Велено подать вам шампанского! – произнес он восторженно, хлопнув по своему белому переднику с большим карманом посередине, и многозначительно посмотрел на Анну, всем своим видом выказывая уважение и заинтересованность.
– Шампанское? Сегодня? Нам?! – удивилась Надин.
– На чужой корешок не разевай роток! Это для забавного цыпленочка, которого ты сопровождаешь.
– Видимо, хозяин глаз на тебя положил! – прошептала Незнакомка не без зависти, но все же захлебываясь от радости: подобного финала вечера она никак не могла напророчить. – Скорее расстегни верхние пуговицы!
– Ты же сама рекомендовала не торопиться, – растерялась Анна, схватившись за гипюровый воротничок, будто пыталась его защитить. Платье ее было болотного цвета, весьма скромное и старомодное по сравнению с тем, что носили томные девицы в трактире. Однако если бы ее увидела Лидия Васильевна, то свалилась бы в обморок, посчитав, что ее дочь слишком вульгарна, потому как ткань на спине была из тонкой просвечивающей ткани.