Цыпленок жареный. Авантюристка голубых кровей
Шрифт:
– Мало ли что я говорила! – ворчала Надин, она была недовольна оказанным подопечной сопротивлением, потому что рассчитывала на безропотное подчинение. – Запомни, Цыпа: действовать надо по ситуации! Видишь, как фартит! Не упускай свой шанс, потому что молния два раза в одно место не бьет!
Надин комично вознесла руки к окошку, в котором по-прежнему виднелся мужской силуэт, и старательно поклонилась, словно на нее взирало божество. Анна не уподобилась спутнице, она заинтересовано оглядывалась по сторонам, подавляя кашель, вызванный табачным дымом. В трактире с продажными женщинами девушка была впервые, до этого мошенница посещала лишь игровые залы, где прославилась, как рассыпающаяся на части. Средь шумного трактирного бала, отчаянная Анна чувствовала себя вполне комфортно, но примечала колкие взгляды конкуренток.
– Кажется, тебя заметили, – подвела итог Незнакомка, с улыбкой наблюдая, как шушукаются разукрашенные состарившиеся куклы, сидящие за менее престижными столиками у противоположной стены. Через зал гарцевал половой, громко крикнув:
– Шампанское от Хозяина для Цыпы!
Через мгновение поднос с поблескивающей бутылкой оказался возле Анны. Ей понравилась эта фамильярность, и она захлопала в ладоши радостно, по-детски, словно ей вручили долгожданный новогодний подарок.
– Не припомню, чтобы здесь просто так бутылками французского пойла разбрасывались! – произнесла тихо Незнакомка. – Хотя по мне, лучше водки ничего нет! От него только отрыжка, да глаза, как у кролика красные становятся. Ерунда, одним словом!
– Я могу купить тебе водки, – предложила Анна, просияв. Она отпила немного жидкости из некрасивой емкости и заметила, что когда-то на балах напиток подавали в более изящной посуде.
– На балах, – тихо прокряхтела собеседница, никогда не бывавшая в высшем обществе.
– Ах, Надин, то были мои самые несчастливые времена… но и самые прекрасные, если уж разобраться. Как же все было красиво в те времена, со вкусом, с ароматом… Шампанское князя Голицина – его чествовали, будто это самый известный в мире тенор, а не напиток. Мне было совсем мало лет, но я отчетливо помню, как возымела мечту пить только голицинское шампанское…
Анна взглянула на Незнакомку, лицо которой вытянулось, а губы сложились в недовольную дугу. Она, конечно же, не понимала возвышенных речей мечтательницы и раздражалась от того, что чувствовала себя человеком темным. Проститутка сделала несколько глотков жидкости и закашлялась, выплюнув:
– Кому как свезло родиться! Я в каретах не сидела, на телеге в поле ни свет, ни заря, да обратно. Щи, да каша была пища наша. И слова «шампанское» до приезда сюда не знавала. По молодости ходил ко мне один… принесет французской дряни и давилась я, – задумчиво произнесла Надин дрогнувшим голосом. Чувствуя, что хмелеет, она торопливо свернула разговор, потому как воспоминания о нелегком детстве были для нее больной темой, и от них она истекала соленой жидкостью, а за слезы из трактира гнали.
Анне не терпелось узнать подробности о «работе», которой Незнакомка отдала свои молодые годы. Выпитый игристый напиток, пахнущий почему-то дрожжами, приятно разливался теплом по всему телу, что было очень кстати после проведенного времени в пролетке. Оделась Анна легко для осенней погоды и спустя полчаса слежки за дамочками возле входа окоченела так, что стучали зубы, этот звук очень веселил извозчика. Девушка знала о борделях по рассказам Федьки-садовника, с которым когда бежала из монастыря, совсем немного.
– Вот в борделе девицы – что надо! Все при них и взгляд у них такой – жгут им насквозь! – мечтательно произнес Федька.
– А ты их видел? – ревностно вопрошала Анна, злясь на молодого человека.
– Не, не видал… Брат рассказывал, когда приезжал из столицы. Говорит, дашь им рубль, и они там такое вытворяют!
– И что они делают?
– Ну… раздеваются для начала, – фантазировал Федька. – Показывают себя: вот мол, все на месте у меня! И я ваша, что хотите, то со мной и делайте!
Влюбленная пара частенько забралась на чердак чужого хлева, там зарывшись в сено, они коротали ночь. В редких случаях их впускали спать в избу и дабы не вызывать подозрений у хозяев Федор и Анна представлялись братом и сестрой. Оставаясь наедине с Анной, садовник не раз пытался воспользоваться моментом и сделать их знакомство более тесным. Однажды ей пришлось даже размахивать вилами, чтобы отогнать его от себя (молодой человек перебрал самогона и решил добиться «взаимности» любым способом).
– Дурная баба! – выругался он, глядя на решительность Анны и опасное орудие в ее руках. – Ну и черт с тобой, береги себя до старости! Потом сама будешь просить, а я ни в какую!
– Хочешь, чтобы я легла под тебя – женись на мне! – твердо заявила Анна.
– Еще чего! Не по сердцу ты мне, понятно? Жена должна быть с приданым, а ты чего? Есть у меня невеста в соседней деревне – на ней и женюсь! – заявил Федор, после чего разочаровано добавил: – Я думал, ты приключений хочешь, увидеть жизнь. А на деле – так, фитюлька оказалась!
После этого разговора он исчез из жизни Анны навсегда. Она скиталась еще какое-то время, но все же вернулась в дом родителей. С тех пор с мужчинами мошенница имела дело только за игорным столом, притворяясь Цыпой. Примерно она понимала, что происходит между людьми противоположного пола, потому как была в нескольких шагах от греха, ночуя с Федькой в одном стоге сена. Теперь же ей требовалось знать много больше, но задавать подробные вопросы Незнакомке девица не решалась.
Незнакомка заметила оживление в зале. Мужчины подзывали Клима и, кивая в стороны Анны, что-то шептали ему на ухо, но человек с подносом отрицательно качал головой и, судя по их недовольным лицам, произносил что-то неприятное в ответ.