Цзянь
Шрифт:
– Это как?
– Послушай, Генри. Мы с Энтони долго на эту тему беседовали. Я лично высказывал сомнения, но Старик был совершенно непреклонен. Возможно, это он влезал в память компьютера. Энтони считает, что это так и было. Он говорит, что с самого эпизода на реке Сумчун Мэрок был на грани. Теперь, в связи со смертью его жены, он переступил эту грань. По правде говоря, я не нашел аргументов, чтобы на это возразить. Ты знаешь Джейка Мэрока лучше, чем кто-либо из нас. Каково твое мнение?
Как ни хотелось Вундерману опровергнуть высказанное суждение, он не нашел слов. Бесполезно доказывать кому-либо, да и самому себе тоже, что
Вундерман вспомнил, как читал донесение о смерти Марианны Мэрок. Ему бы следовало почувствовать что-то по этому поводу, но, как ни печально, первая мысль, которая пришла ему в голову, была, что Джейк теперь, наверное, совсем взбесится.
– Это внедрение в банк данных, - тихо сказал он.
– Какие программы затронуты?
– Главным образом, о советской внешней разведке, о Ничирене, интересовался также списками бывших агентов Куорри.
– Внешняя разведка, - повторил Вундерман задумчиво.
Джейк разделался с группой ВР, это точно. И помог ему в этом компьютер.
– Джейк перестрелял советских разведчиков, - говорил между тем Донован. Такие импульсивные акты опасны сами по себе. Кроме того, нам всем очевидно, что он видел, как Стэллингс убил его жену. Стэллингс уже мертв, но мы, ядро Куорри, которые приняли решение, которые послали Стэллингса в Японию, - мы все еще живы. Старик считает, что Мэрок начал мстить. Сначала Стэллингс, потом и до нас доберется.
Вундерман что-то обмозговывал.
– Если это был Джейк, - сказал он наконец, - то как он получил доступ к информации?
– Для тебя это не ясно?
– удивился Донован.
– Мы с тобой прекрасно знаем, где расположен ближайший к нему терминал, откуда можно получить доступ ко всем нашим секретам.
– Гонконгская станция.
Донован кивнул.
– А там сидит Дэвид Оу.
– Старик тоже его вспоминал. Мэрок и Оу были корешами, верно?
– Дэвид Оу без колебаний сжег бы правую руку за Джейка Мэрока, согласился Вундерман, с ужасом подумав, что сначала Джейк, а теперь и вся его сеть следует по его стопам.
– Что же все-таки происходит?
– сказал он вслух.
– Энтони подозревает, что архитектором всей катавасии является Даниэла Воркута. Она давно пользуется услугами Ничирена, и теперь, по-видимому, через него пытается достать Мэрока.
– Ничирен работает на КГБ? Да что ты?
– Сегодня мы получили тому подтверждение.
Оранжевое солнце спускалось к горизонту. Казалось, оно заливало окружающий пейзаж густой краской, разрушая чистоту цвета. Вундерман глубоко вздохнул.
– И каков же статус Джейка на сегодняшний день?
– Старик ничего не хочет предпринимать в отношении его без твоего одобрения. И я его в этом поддерживаю.
– Но все-таки, кто он, согласно вашей классификации?
– Отщепенец.
Вундерман закрыл глаза. "Отщепенец" - это значит, что Джейк с позором изгоняется из Куорри. Более того, считается, что он представляет собой опасность для организации. Поэтому вскоре последует приказ доставить его в Кинозал для допросов. Если он попытается оказать сопротивление или скрыться, посланные за ним люди откроют огонь на поражение.
Вундерман отвернулся от Донована. Это был единственный способ, каким он мог высказать свое мнение.
Донован кивнул.
– Прости, Генри. Прости за все, чем это чревато.
Даниэла работала. Образцовый
Но последнее время, сидя на бесконечных совещаниях в прокуренных комнатах, за терминалом компьютера, перекидывая свой архив на жесткий диск, за рабочим столом, заваленным бумагами, Даниэла порой обнаруживала, что думает совсем о другом. Роман с Лантиным впервые за многие годы пробудил в ней женщину. Она вспоминала ладони Юрия на своих ягодицах, ощущала, как они раздвигают их, как его пальцы лезут куда надо и не надо. Стала носить дорогое французское белье, кружевные лифчики, одевала под грубошерстную форменную юбку тончайшие панталоны и шелковые чулки. Недавно он пообещал ей купить синие французские туфли на четырехдюймовом каблуке. На совещании по бюджету она обнаружила, что думает, как эти четыре дополнительных дюйма скажутся на всей ее фигуре - она ведь не только выше станет, но и осанка изменится, и грудь поднимется, и живот подтянется. Вздрогнув, она почувствовала прилив крови и заерзала на своем неудобном стуле, скрестив ноги. А бесконечное совещание все тянулось и тянулось.
На обеде в столовой, где она сидела за одним столом с тремя другими женщинами-офицерами, Даниэла вдруг подумала, а что же Юрий делает с ее докладом после того, как прочтет. Передает ли он его кому-нибудь еще из Политбюро для ознакомления? Может, он не по своей инициативе заинтересовался ею? И вообще, какую роль он ей отводит? Может, она ему нужна только для того, чтобы следить за Карповым?
Успех промежуточной стадии операции "Лунный камень" вскружил Карпову голову. По словам девушек, он только об этом и говорит. Ни разу не упомянул ни о Лантине, ни о поддержке сверху. Только и слышишь: Карпов то, да Карпов это... "Я оказался прав, и теперь это всем ясно", - эта фраза звучала рефреном. Однако Лантин говорил ей, что идея "войны роботов" в Китае была его вкладом в операцию. Карпов же хотел присвоить себе все лавры. Да он и раньше был порядочным занудой.
А Лантин? Что у него на уме? Если она прослышала про хвастовство Карпова, то, надо полагать, и Юрий тоже. Сам он ей об этом не сказал ни слова, да она бы и удивилась, если бы сказал. Юрий, как она обнаружила, за парадным фасадом, о котором знали все, имел еще несколько. Хранить тайну - значит заниматься опасным флиртом, - говорил он ей.
Этим он ей сообщил о себе сразу две вещи: во-первых, дал понять, что вынюхивание чужих тайн - его профессия, а во-вторых, у него самого их нет. Даниэла, однако, знала, что это ложь. Фальшивые фасады для того и существуют, чтобы скрывать истинный. Она подозревала, что существует не один Лантин, а их великое множество. И у каждого - свои тайны. Например, она была совершенно уверена, что ей и Карпову он открывался в самых разных ипостасях. Да и этот Юрий, которого она знала теперь, значительно отличается от того Юрия, которого ей представили в ее кабинете.